Всем инвалидам разрешена стоянка в зоне знаков, запрещающих стоянку.

Дорожные знаки 3. 28 «Стоянка запрещена», 3.29 «Стоянка запрещена по нечетным числам месяца» и 3.30 «Стоянка запрещена по четным числам месяца» не распространяются на всех инвалидов вне зависимости от группы инвалидности.

Соответствующее изменение в основных положениях по допуску транспортных средств к эксплуатации.

Знак могут устанавливать инвалиды любой группы.

Предъявление электронного полиса ОСАГО

Электронный полис ОСАГО необходимо распечатать

Еще в 2015 году у водителей появилась возможность приобретать электронный полис ОСАГО, однако по Правилами дорожного движения требовалось предъявлять полис на бумажном носителе. Копии в списке требуемых документов предусмотрены не были. Этот недочет исправлен в следующем изменении ПДД.

Обратите внимание. Информация должна быть на бумажном носителе. Изображение со смартфона или планшета не подойдет. Кроме того водитель обязан передавать документы, а не просто предъявлять.

Интересно, что не уточняется какую именно информацию о заключении договора необходимо распечатать для передачи инспектору. Требования распечатать полную копию полиса нет.

Штраф за светоотражающий жилет

Изменение п.2.5 ПДД

2. 5. При дорожно-транспортном происшествии водитель, причастный к нему, обязан немедленно остановить (не трогать с места) транспортное средство, включить аварийную сигнализацию и выставить знак аварийной остановки в соответствии с требованиями пункта 7.2 Правил, не перемещать предметы, имеющие отношение к происшествию. При нахождении на проезжей части водитель обязан соблюдать меры предосторожности.

Относится ли одетый жилет к соблюдению мер предосторожности? Есть ли основания для штрафа водителя, если жилет одет не был?

Не забывайте, что возить с собой жилет обязанности нет, а одевать только в определенных Правилами случаях. Подробнее об этом в статье «Светоотражающий жилет — требования, правила использования»

Действия при ДТП

ДТП без пострадавших

Изменения п.2.6.1 — Действия при ДТП без пострадавших

2.6.1. Если в результате дорожно-транспортного происшествия вред причинен только имуществу, водитель, причастный к нему, обязан освободить проезжую часть, если движению других транспортных средств создается препятствие, предварительно зафиксировав любыми возможными способами, в том числе средствами фотосъемки или видеозаписи, положение транспортных средств по отношению друг к другу и объектам дорожной инфраструктуры, следы и предметы, относящиеся к происшествию, и повреждения транспортных средств. Водители, причастные к такому дорожно-транспортному происшествию, не обязаны сообщать о случившемся в полицию и могут оставить место дорожно-транспортного происшествия, если в соответствии с законодательством об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств оформление документов о дорожно-транспортном происшествии может осуществляться без участия уполномоченных на то сотрудников полиции. Если в соответствии с законодательством об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств документы о дорожно-транспортном происшествии не могут быть оформлены без участия уполномоченных на то сотрудников полиции, водитель, причастный к нему, обязан записать фамилии и адреса очевидцев и сообщить о случившемся в полицию для получения указаний сотрудника полиции о месте оформления дорожно-транспортного происшествия.

Действия водителя при ДТП без пострадавших, в части вызова сотрудников полиции и самостоятельного оформления выносятся из Правил дорожного движения и регулируются законом об ОСАГО. Это отдельная большая тема за рамками данного обзора изменений. Следите за обновлениями на сайте.

Отмена опознавательного знака «Шипы»

И на десерт, один из самых обсуждаемых вопросов уже не один год. Готовы?

Знак «Шипы» больше не нужен

Цитата из Постановления:

а) абзац третий признать утратившим силу;

Вот так — 5 слов и «главная» проблема водителей решена. Абзац о котором идет речь из пункта 8 Основных положений по допуску.

Добавить больше нечего.

Когда изменения вступают в силу?

Постановление о внесении изменений в Правила дорожного движения опубликовано 30 ноября 2018 года на официальном интернет-портале правовой информации, который является официальным источником опубликования правовых актов.
Изменения вступят в силу через 7 дней после официального опубликования, то есть 8 декабря 2018 года.

Не забывайте делиться статьей в социальных сетях

Управление ГИБДД по Тверской области разъяснило установку знака «шипы»

В связи с многочисленными обращениями в УГИБДД УМВД России по Тверской области по вопросу установки знака «Шипы» на транспортные средства, оборудованные ошипованными шинами, Госавтоинспекция разъясняет отдельные положения законодательства о безопасности дорожного движения.

 

В соответствии с требованиями п. 8 Основных положений по допуску транспортных средств к эксплуатации и обязанностей должностных лиц по обеспечению безопасности дорожного движения, утвержденных постановлением Совета Министров – Правительства Российской Федерации от 23.10.1993 г. № 1090, на механических транспортных средствах (сзади) при наличии ошипованных шин должны быть установлены опознавательные знаки «Шипы» — в виде равностороннего треугольника белого цвета вершиной вверх с каймой красного цвета, в который вписана буква «Ш» черного цвета.

 

Основания запрещения эксплуатации транспортного средства перечислены в п.11 Основных положений и Приложении к Основным положениям – Перечне неисправностей и условий, при которых запрещается эксплуатация транспортных средств. Данный перечень является исчерпывающим и един для всей территории Российской Федерации.

 

Отсутствие на транспортном средстве знака «Шипы» при наличии указанных обстоятельств, являясь нарушением требований п.8 Основных положений, не относится к неисправностям и условиям, при которых эксплуатация транспортного средства запрещена (п.11 Основных положений).

 

В связи с изложенным, применение в отношении водителей транспортных средств с ошипованными шинами мер административного воздействия, предусмотренных ч.1 ст. 12.5 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях за отсутствие знака «Шипы», является необоснованным и незаконным.

Информация УГИБДД России по Тверской области.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

Полицейский «шип» разорвался и окутал женщину.

| Голосами из Беларуси

Что о нем известно.

TUT.by

«Мама до сих пор в шоке от случившегося, но полиция не извинилась перед ней. Они даже не позвонили ей », — рассказал AUTO.TUT.BY сын женщины, которую вчера обмотали колючей проволокой на улице Тимирязева после того, как ее полностью сломали мотоциклы ГИБДД. Однако после публикации материала стало известно, что руководство «Стрелы» принесло женщине извинения.

13.09.2020 силовики заблокировали улицы возле ТРЦ «Замок»: центр «Проспект Победителей» и улица Тимирязева заблокированы для пешеходов и автотранспорта.

Минчанин Дмитрий возвращался из поездки в свою квартиру на проспекте Победителей. Поскольку движение на Тимирязева было перекрыто, парень был вынужден пройти часть пути пешком. Возле Т-образного перекрестка, рядом с улицей Саперова, пешеход столкнулся с препятствием: боевики стояли поперек проезжей части и тротуара, натянута колючая проволока.

Парень заметил, что таких, как он, человек тридцать, которые не могли пройти. Дмитрий рассказал, что это в основном жители домов с ближайших улиц, и молодые, и старые. Сотрудники милиции никого не впускали. Не помогал даже паспорт с пропиской. Людям велели дождаться вечера, пока все разойдутся. При этом обойти заблокированную территорию было нереально.

«Два мотоцикла едут со скоростью около 100 км / ч.Сначала я подумал, что они как-то нагло — ездят с такой скоростью. Это были мотоциклы ГИБДД БМВ. Они ехали так быстро, что просто разорвали забор из колючей проволоки. Эта проволока была темного цвета и смешалась с асфальтом. Видимо, из-за большой скорости мотоциклисты просто не успели среагировать », — сказал Дмитрий.

По словам очевидца, мотоциклисты протаранили шип, разорвали его, но мотоциклы не упали. Проволока порвалась и «выстрелила» в людей, стоявших поблизости.

«Одна женщина сильно пострадала. Очевидно, она возвращалась из магазина: из разорванного мешка выпали и разбились яйца и кукуруза. Сама женщина была буквально обмотана проволокой. У нее пошла кровь, и было очевидно, что она в шоке. Она даже не могла говорить, выключилась на пару секунд ».

Рядом находилась скорая помощь, врачи которой оказали пострадавшему первую помощь. После этого ее доставили в больницу.

«Остановились мотоциклы ГИБДД, к ним подъехала патрульная машина.Один из мотоциклистов подъехал к командиру истребителей, чтобы узнать, как был обстрел! Люди начали кричать, что он должен был хотя бы попросить прощения у раненой, но он просто повернулся и ушел ».

По словам очевидца, с места происшествия выехала и машина ГАИ. Сотрудники милиции не допрашивали свидетелей, не переписывали их данные. Силовики в черной форме помогли освободить потерпевшего от проволоки.

Сын жертвы: «Мама напугана.Серьезных травм нет ».

AUTO.TUT.BY связался с пострадавшей 62-летней женщиной из Минска. Однако сейчас женщина находится в тяжелом моральном состоянии, и она отказалась общаться с журналистами. Сын рассказал о случившемся с ее слов.

«Мама живет недалеко от ТЦ« Замок ». Вчера она ходила по магазинам. Из-за перекрытия дорог в городе ей было очень тяжело добраться до дома. Ей пришлось сесть на автобус № 69 ближе к станции Тимирязева, а потом она пошла пешком », — сказал мужчина.

Когда женщина наткнулась на забор из колючей проволоки, она обратилась в полицию, чтобы узнать, как добраться домой. В этот момент мотоциклы въехали в «шип».

«Проволока катилась в сторону пешеходов, туда, где стояла мама. Юноша спрыгнул, а мама не успела, проволока обмотала ее и она упала ».

Скорая медицинская помощь немедленно оказала помощь пострадавшему. По словам мужчины, полиция настаивала на госпитализации, так как женщина находилась в шоке.

«Привезли в 6-ю больницу, наложили два шва на ноги, сфотографировали. Серьезных травм нет. На теле еще много царапин. Сейчас мама дома ».

По словам сына женщины, она отказалась вызывать полицию в больнице и не подавала жалобу. Правоохранители также не связались с ней.

Сотрудники службы безопасности: «Мы предупреждали людей, что проезжая часть заблокирована».

Внутренние войска МВД Беларуси подтвердили, что на улице Тимирязева произошел инцидент.Произошло это около 17:00.

«По улице Тимирязева временно ограничено движение автотранспорта и пешеходов. Для этого использовались инженерные заграждения Егоза (колючая проволока, закрученная по спирали. — Прим. AUTO.TUT.BY) », — рассказал руководитель пресс-службы внутренних войск Владимир Пархомцев. «Люди подходили к военнослужащим и спрашивали, как им пройти. У них есть объяснения ».

По словам военнослужащих Внутренних войск, часть пешеходов находилась на тротуаре, часть — в зеленой зоне и на проезжей части.К моменту происшествия возле железнодорожных путей на Тимирязева была устроена пешеходная дорожка, и людей вели в этом направлении.

«Два мотоцикла ГИБДД показались со стороны улицы Саперова. Они ехали к забору. Военнослужащие пытались предупредить их сигналами и голосом, что проезжая часть перекрыта. Возможно, они не поняли знаков или не успели среагировать, поэтому в Егозу попали. Проволока зацепилась за мотоциклы и клином растянулась вперед, в этот момент, вероятно, попала в женщину, которая находилась на проезжей части.

По словам Порхомцева, когда проезжали мотоциклы, от мотоциклов отцепился трос, и он оказался на лежащей сверху женщине. Солдаты вместе с мирными жителями освободили ее от шипа. Находившиеся поблизости врачи оказали первую помощь.

«Об инциденте немедленно сообщили руководству по радиостанции. Обсуждается, что в будущем будут применены меры к визуальному обозначению Егозы во время использования, чтобы препятствие было лучше видно ».

Главное управление Госавтоинспекции МВД Беларуси заявило, что когда их сотрудники подъезжали к месту, где движение было ограничено, они видели шлагбаум. Тем не менее, они больше не могли остановиться. В результате они наткнулись на разрыв провода. Сотрудники ГАИ остановились, чтобы снять с колес витую проволоку. Один из мотоциклистов подъехал к сотрудникам внутренних войск за инструментом для этого. После этого моторизованный патруль продолжил движение.

«В то время мотоциклисты не знали, что проволока попала в женщину, когда они его поймали. Сейчас это дело расследуется, и все обстоятельства инцидента будут установлены », — сказал Станислав Соловей, официальный представитель Госавтоинспекции МВД Беларуси.

П.С. После публикации материала стало известно, что пострадавшей позвонило руководство СП Госавтоинспекции «Стрела».Милиционеры объяснили ситуацию, извинились и предложили ей помощь. Пенсионерка ответила, что с ней все в порядке и претензий к ГИБДД у нее нет.

Божье обетование в Терновом венце

Слушайте слова царя Давида: «Куда мне уйти, чтобы уйти от вашего Духа? Куда мне убежать от тебя? Если я поднимусь на небеса, ты там. Если я лягу в могилу, ты там. Если я встану вместе с солнцем на востоке и поселюсь на западе, за морем, даже там ты направишь меня »(Псалом 138: 7-10).

Но когда Бог вошел во время и стал человеком, безграничный стал связанным. Заключенный во плоти. Ограничено мышцами и веками, склонными к утомлению. Более трех десятилетий его когда-то безграничная досягаемость ограничивалась протяженностью руки, а его скорость сравнивалась с темпами человеческих ног.

Интересно, было ли у него когда-нибудь искушение вернуть себе безграничность? В середине долгого путешествия думал ли он когда-нибудь о том, чтобы поехать в следующий город? Когда дождь простудил его кости, было ли у него искушение изменить погоду? Когда жар обжег его губы, подумал ли он о том, чтобы заскочить к карибам, чтобы немного освежиться?

Если он когда-либо и питал такие мысли, он никогда не поддавался им.Ни разу. Остановись и подумай об этом. Ни разу Христос не использовал свои сверхъестественные силы для личного утешения. Одним словом он мог превратить твердую землю в мягкую постель, но он этого не сделал. Взмахнув рукой, он мог бумерангом отбросить плевок своих обвинителей им в лицо, но не сделал этого. Изогнув бровь, он мог парализовать руку солдата, плетущего терновый венец. Но он этого не сделал.

Замечательно. Но разве это самая примечательная часть грядущего? Многие не станут спорить.Многие, возможно, большинство, помимо отказа от безвременья и безграничности, указали бы на отказ от безгрешности. Легко понять почему.

Разве это не послание тернового венца?

Неизвестный солдат взял ветви — достаточно зрелые, чтобы нести шипы, и достаточно проворные, чтобы гнуться, — и сплел из них венец насмешки, терновый венец.

В Священном Писании терновник символизирует не грех, а его последствия. Помните Эдем? После того, как Адам и Ева согрешили, Бог проклял землю: «И наложу проклятие на землю… Земля произведет для вас терния и сорняки, и вы будете есть полевые растения» (Бытие 3: 17-18) .Земляные кусты — продукт греха в сердце.

Восстание приводит к появлению шипов. «Жизнь злых людей подобна терновым путям и ловушкам» (Притчи 22: 5). Иисус даже сравнил жизнь злых людей с терновым кустом. Говоря о лжепророках, он сказал: «Вы узнаете этих людей по тому, что они делают. Виноград не из колючих кустов, и инжир не из колючих сорняков »(Мф. 7:16).

Плод греха — шипы колючие, колючие, колючие. Я подчеркиваю «острие» шипов, чтобы указать на то, о чем вы, возможно, никогда не задумывались: если плод греха — шипы, не является ли терновый венец на челе Христа изображением плода нашего греха, пронзившего Его сердце?

Какой плод греха? Шагните в заросли шиповника человечества и почувствуйте несколько чертополохов.Стыд. Страх. Позор. Уныние. Беспокойство. Разве наши сердца не попали в эти ежевики?

Сердце Иисуса, однако, не было. Его никогда не порезали тернии греха. Он никогда не знал, с чем мы с вами сталкиваемся каждый день. Беспокойство? Он никогда не волновался! Чувство вины? Он никогда не был виноват! Страх? Он никогда не покидал присутствие Бога! Иисус никогда не знал плодов греха… пока не стал грехом за нас.

И когда он это сделал, все чувства греха обрушились на него, как тени в лесу. Он чувствовал себя встревоженным, виноватым и одиноким.Разве вы не слышите эмоции в его молитве? «Боже мой, Боже мой, почему ты бросил меня?» (Мф. 27:46). Это не слова святого. Это крик грешника.

И эта молитва — одна из самых замечательных частей его прихода. Но я могу придумать нечто большее. Хотите узнать самое крутое о грядущем?

Не то чтобы он сохранял хладнокровие, пока дюжина лучших друзей, которых он когда-либо чувствовал, выходили из кухни. Или что он не давал команду ангелам, которые умоляли: «Просто кивни, Господь.Одно слово, и эти демоны станут чертовыми яйцами ».

Не то чтобы он отказывался защищаться, когда его обвиняли во всех грехах каждой шлюхи и моряка со времен Адама. Или что он молчал, когда на небесном трибунале эхом разносились миллионы обвинительных приговоров, а светоносец оставался в холоде ночи грешника.

Даже то, что после трех дней в темной дыре он вступил в пасхальный восход солнца с улыбкой, чванством и вопросом к скромному Люциферу: «Это твой лучший удар?»

Это было круто, невероятно круто.

Но хотите узнать самое крутое о Того, Кто отказался от небесного венца за терновый венец?

Он сделал это за тебя. Только для тебя!

~ Макс Лукадо
из Он выбрал гвозди

ПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ — Columbia Law Review

Введение

За последние пару лет очевидность жестокости и преступности полиции привлекла повышенное внимание ученых, средств массовой информации и американской общественности.Хотя полицейские преступления — далеко не новое явление, мы как никогда внимательно следим за тем, как часто те, кому доверена наша безопасность, их нарушают.

Наряду с растущим осознанием преступности со стороны полиции, неоднократно критиковалось то, как подозреваемые в полиции расследуются (или нет), обвиняются (или нет), осуждаются (или нет) и наказываются (или нет).

Критики утверждают, что полиция часто оказывается выше законов, которые им поручено соблюдать.

В результате комментаторы и ученые начали призывать к устранению преимуществ, которыми пользуются подозреваемые в полиции; они хотят большей уголовной ответственности для полиции.

Основное внимание преференциальному обращению было сосредоточено на решениях прокуратуры не возбуждать уголовные дела против полиции за акты жестокости или на использовании прокурорами большого жюри для оправдания полиции.

Тем не менее, этот прокурорский фаворитизм — лишь одна из ряда специальных процедурных мер защиты, которые получают подозреваемые в полиции. Фактически, потенциально более проблематичный набор процедурных преимуществ проистекает из специальных опросных щитов, установленных многими местными органами власти и законодательными собраниями некоторых штатов, известных как Билли о правах сотрудников правоохранительных органов (LEOBOR).

LEOBOR принимают форму статутов штатов или согласованных юрисдикционных соглашений и обеспечивают утвердительную защиту подозреваемых от допроса, которая выходит далеко за рамки защиты, предусмотренной Пятой и Четырнадцатой поправками, которую получают другие подозреваемые. Например, LEOBOR часто предусматривает, что подозреваемых в полиции можно допрашивать только в дневное время; что их может допрашивать только ограниченное число следователей; что им нужно дать время для удовлетворения своих личных потребностей; что им нельзя угрожать, оскорблять их или побуждать к признанию с помощью ложных обещаний снисхождения; и что их выбор изобличить себя не должен быть обусловлен потерей работы или льгот.

LEOBOR представляют собой формальные процессуальные меры защиты, которые требует полиция, когда они обвиняются и допрашиваются о правонарушениях. Как таковые, они являются важным и до сих пор упускаемым из виду инструментом для лучшего понимания и потенциального реформирования закона о допросах.

В сочетании с другими процедурными преимуществами, которые получают подозреваемые в полиции, LEOBOR не только рассказывают уродливую историю о фаворитизме инсайдеров, но и представляют собой возможную дорожную карту для реформирования важнейших аспектов нашей системы уголовного правосудия.

Инсайдерский статус подозреваемых в полиции делает LEOBOR одновременно угрозой для легитимности системы уголовного правосудия и в то же время важной линзой для пересмотра закона о признаниях.Эта статья направлена ​​на повышение осведомленности о преференциальном процессуальном отношении системы уголовного правосудия к подозреваемым в полиции путем изучения LEOBOR и сопоставления их с законами, защищающими других подозреваемых в уголовных преступлениях. Тем самым он добавляет еще одно измерение к и без того богатой литературе по полицейской деятельности,

а также к существующей литературе о предвзятости среди инсайдеров системы уголовного правосудия.

Он помещает полицию в небольшую группу инсайдеров системы уголовного правосудия, которые понимают нашу все более непрозрачную систему и руководят ею.

В этой статье сначала утверждается, что предпочтения подозреваемых в полиции в отношении формального уголовного судопроизводства угрожают легитимности системы уголовного правосудия по нескольким причинам. Дополнительный процесс допроса в полиции ставит под угрозу представление о справедливом распределении уголовных дел,

портит видимость справедливости в системе уголовного правосудия,

и тем самым снижает способность системы поощрять сотрудничество с законом.

Работа системы уголовного правосудия, управляемая инсайдерами,

а также предвзятость со стороны правоохранительных органов являются одними из самых больших угроз уголовному праву.Таким образом, своекорыстие инсайдеров системы уголовного правосудия является одной из наиболее ярких иллюстраций того, как судебные органы подрывают систему, которую они применяют.

Но какие результаты должны исходить из этого заключения? Второй аргумент этой статьи заключается в том, что наш ответ на это процедурное неравенство должен заключаться в распространении некоторых из этих формальных мер защиты от допроса на всех подозреваемых, а не в лишении их доступа к полиции.

Тем самым данная статья меняет преобладающий ответ ученых и политиков о том, что LEOBOR и другие процедурные преференции для подозреваемых в полиции должны быть отменены, чтобы обеспечить одинаково суровое обращение со всеми подозреваемыми.Вместо этого в нем утверждается, что, изучая системное благоприятное отношение к полиции, мы можем наметить более справедливую, более точную и более работоспособную систему правосудия для других обвиняемых.

Фактически, эта статья исследует LEOBOR с точки зрения того, что система уголовного правосудия понимает правильно в отношении подозреваемых в полиции, что она так часто ошибается в контексте других подозреваемых.

Несколько критических замечаний по поводу снисхождения со стороны полиции к подозреваемым совпадают со стипендиями, призывающими к более строгим мерам защиты гражданских подозреваемых.Например, в то время как многие критиковали решения прокуратуры не предъявлять обвинения полиции, другие призывали к более систематическим решениям не предъявлять обвинения по другим категориям дел.

И хотя некоторые возмущены предполагаемым использованием большого жюри для оправдания обвиняемых полиции,

другие призвали усилить использование большого жюри для всех обвиняемых.

Точно так же, хотя некоторые могут раздражаться от LEOBORs,

эти установленные законом права отражают или превосходят многие процессуальные меры защиты, которые ученые годами настаивали на распространении на обвиняемых, не являющихся полицейскими.Защита, которую получает полиция, может помочь наиболее уязвимым подозреваемым и уменьшить тревожное количество ложных признаний, которые недавно стали известны благодаря исследованиям реабилитации.

Как и предпочтения тех, кто ежедневно допрашивает, эти меры защиты полиции не должны уменьшаться или отменяться без тщательного рассмотрения того, как они могут применяться в более широком смысле. Сделать это означало бы игнорировать важную возможность для реформы уголовного правосудия.

Эта статья состоит из четырех частей.В Части I выясняется, почему важно изучить льготное процессуальное обращение с обвиняемыми в полиции. Он основан на современных исследованиях в отношении разрыва между инсайдерами системы уголовного правосудия и посторонними, чтобы показать, что расследование специальных процедур, предоставляемых инсайдерам, может многое рассказать нам о проблемах системы уголовного правосудия и ее потенциале. В нем утверждается, что изучение этой практики способствует нашему пониманию того, как система уголовного правосудия работает в интересах инсайдеров и вызывает недоверие со стороны посторонних.

Часть II посвящена защите от допроса для большинства подозреваемых и противопоставляет ее дополнительной защите, которую полиция получает от LEOBOR. Во-первых, он описывает конституционную доктрину, направленную на защиту подозреваемых от допроса, и проблемы, связанные с этими слабыми, негативными правами, включая как фаворитизм изощренных подозреваемых, так и использование принудительной, но законной тактики полиции, которая может привести к ложным признаниям в вызывающем беспокойство количестве случаев. Затем он определяет конкретные позитивные меры защиты, которые полицейские предоставляют себе, когда они становятся объектами допроса.Эти официальные меры защиты от допроса, которые полиция обсуждает или лоббирует в LEOBOR, являются защитой от тех самых методов, которые они используют для расследования и получения признательных показаний от подсудимых, не являющихся полицейскими.

Часть III утверждает, что особые формальные меры защиты для подозреваемых в полиции порождают многочисленные системные проблемы, особенно в сочетании с другими процессуальными преимуществами, которыми, по-видимому, обладает полиция. Выявлено как минимум три серьезных вреда. Во-первых, эти распределительные преимущества подрывают основную цель конституционного уголовного судопроизводства, фактически инвертируя взаимосвязь между изощренностью подозреваемого и получаемой им защитой.Во-вторых, предоставление особых прав полиции, которая входит в число самых искушенных подозреваемых, портит видимость правосудия — принцип, применяемый в основном к судьям.

но тот, который также следует учитывать, думая о полиции, из-за того, насколько важны эти агенты для легитимности системы уголовного правосудия.

Наконец, в нем утверждается, что самоуправство и особое обращение с подозреваемыми в правоохранительных органах являются особенно яркими примерами того, как инсайдеры системы уголовного правосудия негативно влияют на процессуальное правосудие и угрожают нормативной ценности уголовного закона.В Части III также рассматривается возможное возражение против того, что полиция заслуживает особой процессуальной защиты из-за своего статуса сотрудников правоохранительных органов.

Наконец, в Части IV рассматривается вопрос о том, следует ли аннулировать процессуальные права, предоставленные полиции, чтобы сделать систему более жесткой по отношению к полиции, но более равномерно распределить или распространить на других подозреваемых в совершении преступлений, чтобы повысить справедливость и точность системы в целом. .

Возвращаясь к теме инсайдеров уголовного правосудия, он утверждает, что изучение процедур, о которых подозревают полицейские, ожидая стать потенциальными подозреваемыми, является неоценимым признаком, через который можно взглянуть на систему уголовного правосудия.LEOBOR обладают особенностями, которые необычны для большинства уголовных законодательств: они разрабатываются инсайдерами, которые знают, как работает система, и инсайдерами, которые, что, возможно, более важно, воображали себя подозреваемыми в совершении преступлений.

В этой статье среди положений выбираются те, которые следует расширить на основе двух независимых (но часто взаимосвязанных) принципов.

Во-первых, определенные права должны быть расширены, потому что они также представляют собой защиту от тактики, которая, как показывают исследования, имеет тенденцию к принуждению уязвимых подозреваемых и которая, как говорится в реабилитационной литературе, ведет к ложным признаниям.Во-вторых, некоторые другие права могут иметь мало общего с тем, признается ли человек ложно или нет, но являются нижним пределом, ниже которого мы не должны позволять ни одному государственному чиновнику падать в своем обращении с другим человеком, особенно с тем, кто по-прежнему сохраняет презумпцию невиновности.

После определения положений, которые следует расширить, в этой части предлагаются два метода внесения этих изменений в закон о признаниях. Один из способов расширить права — через законодательные действия, а другой — через судебное рассмотрение на этапах пресечения и апелляции в уголовном процессе.Наконец, в этой статье рассматриваются системные преимущества, которые могут возникнуть в результате такого расширения, и рассматриваются возможные контраргументы против этих предложений.

I. Подозреваемые изнутри

В этой части выясняется, почему особые меры защиты для подозреваемых в полиции являются особенно важной областью научных исследований. Во-первых, он устанавливает непрозрачность нашей нынешней системы уголовного правосудия, помещая полицию в небольшую группу инсайдеров, которые понимают и управляют системой, которая становится все более неизвестной для внешних.Учитывая их особое место в системе уголовного правосудия, преференции, которые полиция обсуждает или лоббирует, одновременно являются проблематичными примерами внутреннего фаворитизма и инструментами для изменения определенных аспектов нашей системы уголовного правосудия. В более широком масштабе эта часть устанавливает идею о том, что изучение того, что эти инсайдеры в системе уголовного правосудия хотят для себя, дает посторонним редкие и ценные идеи для реформирования системы в более общем плане.

Большинство подозреваемых в процессуальном фаворитизме, которых подозревают полицейские, вписываются в более обширную историю о проблемной культуре инсайдеров системы уголовного правосудия.Недавняя критика уголовного правосудия выявила несколько проблем, которые проистекают из бюрократического профессионализма системы.

Некоторые из этих проблем включают отсутствие прозрачности, недостаточное участие обычных граждан и отсутствие ответственности полиции и прокуратуры.

Из-за огромного объема законодательно закрепленных уголовных законов огромная часть полномочий по принятию решений перешла на усмотрение прокуратуры и полиции.

Между тем, участие населения в уголовном правосудии через участие присяжных и меры ответственности, такие как выборы, отпали.

Система уголовного правосудия представляет собой все более непрозрачную и неподотчетную машину, известную только тем «инсайдерам» — законодателям, прокурорам, адвокатам и полиции, которые ведут дела на основе своих политических, моральных и профессиональных предпочтений.

Эта система оставляет остальных из нас — обвиняемых, потерпевших, представителей общественности и ученых-юристов — не только в качестве участников системы, но даже в качестве наблюдателей.

Непрозрачность машины уголовного правосудия приводит как минимум к двум взаимосвязанным проблемам.Во-первых, это позволяет специалистам в области уголовного правосудия действовать в практически неизвестной и, следовательно, неконтролируемой сфере, отправляя правосудие в соответствии с их собственным давлением и стимулами и не принимая во внимание более серьезные социальные проблемы в их решениях об аресте, предъявлении обвинений и заключении сделок о признании вины.

Во-вторых, завуалированный и кажущийся произвольным способ распространения уголовного правосудия подрывает саму цель нашей системы уголовного правосудия — побуждать людей соблюдать закон.

Полиция — центральные игроки в этой группе неконтролируемых инсайдеров, контролирующих власть и знания в системе уголовного правосудия.В основных аспектах полиция контролирует систему уголовного правосудия больше, чем другие инсайдеры. Например, рост числа арестов за административные правонарушения и столкновений граждан с тюрьмами и судами может быть напрямую связан с политикой и свободой действий полиции.

И как «публичное лицо» «машины» уголовного правосудия, взаимодействие с полицией часто является единственной частью правовой системы, с которой сталкивается арестованный. Многим подозреваемым, обвиняемым в преступлениях небольшой степени тяжести, полиция выдает штрафы, и они не видят других участников системы.Такие подозреваемые также теряют конституционные права и процессуальную защиту, которые обеспечивают более поздние этапы процесса.

Таким образом, полиция принимает решения — это система уголовного правосудия для все большего числа граждан.

Таким образом, полиция относится к очень эксклюзивной группе инсайдеров системы уголовного правосудия. То, что значит быть инсайдером, имеет решающее значение для понимания важности подозреваемых и обвиняемых в полиции. Быть инсайдером означает обладать знаниями о том, как работает непрозрачная система.Полиция «знает виды преступлений, обвиняемых и приговоры, которые преобладают в системе правосудия. Они понимают сложные технические правила, регулирующие аресты, обыски и изъятия, допросы, обнаружение, доказательства и вынесение приговора, а также текущие ставки при заключении сделки о признании вины ».

А быть инсайдером в некоторой степени означает иметь контроль над написанием и исполнением законов. Таким образом, сотрудники полиции являются «очень мощным лобби по вопросам уголовного права».

Полиция не теряет своих инсайдерских знаний или статуса, когда становится подозреваемым в совершении преступления.Фактически, знания, которыми они обладают, и отношения, которые они формируют в результате их статуса инсайдера, могут показаться, что они фактически выше закона, потому что об их преступлениях так редко сообщается.

и так редко преследуются по закону, даже когда о них сообщают.

Следующие части этой статьи показывают, что полиция получает формальные процессуальные преимущества благодаря согласованной и установленной законом следственной защите от тактики допроса.

Почему такое преференциальное обращение с подозреваемыми в полиции имеет значение? Это важно как минимум по трем причинам.Во-первых, потому, что это нарушает один из основных принципов нашей системы уголовного правосудия: подозреваемые и обвиняемые пользуются как минимум равным процессуальным равенством в обращении.

Текущее состояние защиты от допроса дает наибольшие права самым искушенным подозреваемым.

Во-вторых, такое преференциальное обращение заставляет тех, кто не попадает в систему правосудия, сомневаться в ее законности, что может снизить вероятность их соблюдения или соблюдения уголовного закона.

Наконец, меню предпочтений, которые получает полиция, может помочь реформе уголовного правосудия, потому что оно показывает, что получают и требуют те, кто обладает специальными знаниями и властью в системе, когда они воображают себя подозреваемыми в совершении преступлений.

Представление о том, что обладающие знаниями и контролем будут без всяких проверок делать все возможное, чтобы сохранить свой привилегированный статус, — старая сказка.

Действительно, сама конституционная уголовная процедура в значительной степени основана на принципе недопущения такого благоприятного обращения с некоторыми.

Не будет преувеличением утверждать, что большинство взглядов на то, как действует справедливая система уголовного правосудия, основывается на представлении о том, что к обвиняемым по уголовным делам следует относиться как можно равнее, по крайней мере, в отношении процессуальных правил, регулирующих их переход через систему.Хотя революция в области конституционного уголовного судопроизводства в последние годы была подвергнута серьезной критике,

мало кто не согласится с концепцией, что равенство было вдохновляющим принципом, который мотивировал Уорренский суд, который отвечал за распространение многочисленных уголовно-процессуальных прав на всех подозреваемых.

Недавно представление о важности равного распределения уголовных процедур для легитимности системы уголовного правосудия было усилено эмпирическими исследованиями профессора Тома Тайлера и других.Эти ученые показывают, что, когда граждане не доверяют системе правосудия, у них меньше стимулов следовать закону. Более того, они показывают, что отношение к людям со стороны системных субъектов оказывает такое же влияние на их отношение к системе, как и на реальные результаты их дел.

Хотя большая часть работы сосредоточена на взаимодействии граждан с конкретными субъектами уголовного правосудия — полицией и судьями, — она ​​также показывает, что люди считают, что система уголовного правосудия более легитимна, когда процедуры распределяются равномерно и когда сотрудники правоохранительных органов кажутся немотивированными из предвзятого отношения к делу. или против определенных групп.

Другими словами, преференциальные процедуры, которые получают подсудимые полиции, проблематичны с точки зрения того, как устроено уголовное судопроизводство. Преференциальное обращение с этими обвиняемыми нарушает видимость беспристрастности, и это оказывает негативное влияние на то, как люди относятся к закону и легитимности правовой системы.

Есть как минимум два пути решения проблемы преференциальной процессуальной защиты для полиции.

Более простой и, возможно, более интуитивный способ — избавиться от системного фаворитизма, который работает в пользу подозреваемых в полиции.В частности, для целей данной статьи это означает полную отмену LEOBOR.

Второе, более сложное в концептуальном и практическом плане решение — распространить некоторые из этих защитных механизмов на других обвиняемых по уголовным делам. Это путь, рекомендованный в данной статье, поскольку согласованные предпочтения сотрудников полиции являются ценным инструментом для понимания того, как работают допросы и как они должны работать.

подозреваемых в полиции получают преимущества процессуальных предпочтений, приобретенных благодаря их глубокому знанию того, как работает система уголовного правосудия и как они могут наилучшим образом защитить себя от ее действий.Полиция — это следователи: они точно знают, какая тактика с наибольшей вероятностью приведет к признанию, правдивому или нет. Их LEOBOR отражают это знание.

На первый взгляд, представление о том, что эксперты разработали для себя процедуры, когда они воображают себя объектом допроса, может привести к быстрому выводу, что эти предпочтения являются продуктом несправедливого самоубийства.

Можно вполне увидеть проблемы внешнего вида и легитимности, которые они создают, и настаивать на их искоренении.В этой статье вместо этого утверждается, что права на допрос, предоставляемые LEOBOR, являются политически осуществимой и информативной отправной точкой для переосмысления более сложных средств защиты от допроса.

в дополнение к тому, что мы больше соответствуем нашим нынешним представлениям о гуманном обращении с теми, кто подозревается в нарушении уголовного законодательства.

Фактически, защита во время допроса, проистекающая из самой «инсайдерской» информации подозреваемых в полиции, — это способ активизировать дебаты о том, как защитить подозреваемых в уголовных преступлениях, среди наименее привилегированных групп в нашем обществе.

II. Официальная защита полиции от допроса

Часть I установила, почему рассмотрение того, как сотрудники правоохранительных органов, как инсайдеры системы уголовного правосудия, хотят, чтобы с ними обращались, когда они становятся подозреваемыми в совершении уголовных преступлений, может привести к лучшему пониманию обычно непрозрачного мира уголовного правосудия. В этой части более подробно рассматриваются конкретные формальные процессуальные предпочтения, которые подозреваемые в полиции получают от Верховного суда.

а также от LEOBOR. В последнее время критика сосредоточилась на том, как эти меры защиты несправедливо искажают систему уголовного правосудия в пользу подозреваемых в полиции.Тем не менее, защита, обеспечиваемая большинством этих формальных прав, более детализирована и дает гораздо больше информации, чем позволяют недавние комментарии. Фактически, многие ученые десятилетиями утверждали, что совокупность прав подозреваемых в совершении уголовных преступлений недостаточно защищает их от тактики принудительного допроса.

Тактика, на которую они ссылаются, является одной из тех, которые запрещены LEOBOR.

В этой части утверждается, что официальные меры защиты от допроса, которые получают подозреваемые в полиции, защищают их от множества следственных методов, которые считаются частью «учебного пособия», когда дело доходит до допроса подозреваемых, не являющихся полицейскими.Сначала обсуждается текущая Пятая поправка и Четырнадцатая поправка к защите подозреваемых, не являющихся полицейскими, и отмечается, что полицейские, как наиболее опытные подозреваемые в контексте допросов, уже имеют преимущество перед другими подозреваемыми. Затем он переходит к дополнительному уровню позитивных мер защиты, которые полиция согласовывала или лоббировала для себя.

В первом разделе этой Части описаны хорошо соблюдаемые конституционные права, предназначенные для защиты подозреваемых в совершении уголовных преступлений от признаний по принуждению.Затем это показывает, что полиция уже, возможно, является наиболее привилегированным подозреваемым, когда дело доходит до защиты от допроса, потому что, как правило, они являются следователями. В следующем подразделе будет показано, что их дополнительные позитивные меры защиты еще больше меняют цель конституционной защиты, предоставляя уже искушенным подозреваемым дополнительный уровень прав, которых остальные из нас не получают.

A. Закон о конституционных признаниях в пользу сложных подозреваемых

Два направления доктрины Верховного суда определяют, допустимо ли признание.Во-первых, любой арестованный подозреваемый должен быть уведомлен об определенных конституционных правах. Miranda предупреждения, основанные на одноименном и известном деле, включают право хранить молчание, право на адвоката и уведомление о том, что любые заявления, сделанные офицерам, могут быть использованы против подозреваемого в более поздних судебных разбирательствах.

Обе эти доктрины отдают предпочтение искушенным подозреваемым, обычно богатым, образованным или допрашиваемым-рецидивистам, а не неискушенным подозреваемым, часто молодым, психически больным или психически неблагополучным допрашиваемым.

Миранда — одно из наиболее оспариваемых уголовно-процессуальных решений Верховного суда.

Для целей этой статьи пара критических замечаний особенно уместна. Во-первых, Miranda применяется только в строго обозначенных «официальных» допросах, позволяя сотрудникам правоохранительных органов допрашивать подозреваемых, не сообщая им об их правах, во множестве ситуаций, которые могут привести к признанию неосторожного подозреваемого.

Во-вторых, и это, возможно, наиболее актуально, большинство подозреваемых отказываются от своих прав на Miranda .Некоторые, конечно, делают это, потому что хотят искренне признаться в совершенном преступлении. Но многие другие поступают так по целому ряду причин, которые не позволяют сделать вывод о том, что их признания являются результатом добровольного отказа от прав.

Второе направление доктрины — это критерий добровольности, который суды используют на слушаниях о запрете, чтобы определить, допустимо ли признание с учетом «совокупности обстоятельств».

Этот тест, по мнению Верховного суда, уравновешивает «комплекс ценностей, связанный с допросом подозреваемого полицией.”

На одной стороне шкалы — понятие «необходимость допроса в полиции как инструмента для эффективного применения уголовного законодательства».

Без широких возможностей для допроса в полиции «безопасность всех была бы снижена».

С другой стороны, существует гораздо более туманный «набор ценностей», который отражает «глубоко прочувствованную веру общества в то, что уголовное право не может использоваться как инструмент несправедливости и что возможность несправедливой и даже жестокой полицейской тактики представляет собой реальную и серьезную угроза цивилизованным представлениям о справедливости.”

Таким образом, обеспечение того, чтобы заявление было добровольным, «усиливает твердую позицию нашего общества, согласно которой важные человеческие ценности приносятся в жертву, когда правительственное учреждение в процессе вынесения приговора выжимает у обвиняемого признание против его воли. ‘”

На самом деле стандарт добровольности почти не накладывает ограничений на действия полиции с целью побудить к признанию. Суд не счел какую-либо тактику неконституционной, за исключением физического избиения признательных показаний у подозреваемых,

изолировать их на шестнадцать дней до допроса,

или допрашивать их тридцать шесть часов подряд.Важно отметить, что тест на добровольность не требует специальной защиты от типов вопросов, настройки допроса, продолжительности допроса, количества допрашивающих или любого другого конкретного типа техники допроса.

Более того, суды регулярно признавали, что это экономическое принуждение,

длительные допросы,

лишение сна в сочетании с допросом посреди ночи,

отказ в удовлетворении основных физических потребностей,

ложь о тяжести обвинений или доказательств по делу,

угрозы благополучию членов семьи,

поощрения в виде снисхождения или других обещаний,

и другие формы психологически оскорбительного поведения не делают признания недобровольными.

Особенно заметной критикой конституционных мер защиты, регулирующих допрос, является то, что они предпочитают опытных подозреваемых более уязвимым. Критики Miranda десятилетиями утверждали, что предупреждения непонятны для большого числа подозреваемых. Например, бывший общественный защитник профессор Чарльз Оглетри писал, что «несмотря на предупреждения, [его клиенты] полагали, что либо их молчание может быть использовано против них как доказательство вины, либо, что более часто, молчание они лишатся возможности проявить свою вину. выпущен под залог.”

Кроме того, исследования показали, что многие обвиняемые не обладают навыками чтения, чтобы понимать предупреждения Miranda , представленные в письменной форме, что требует примерно уровня чтения в десятом классе.

Очень немногие подозреваемые понимают или используют свои права Miranda ,

а тест на добровольность редко приводит к подавлению.

Такое положение дел приводит к непреднамеренной инверсии цели постановления Суда Miranda — побудить виновных подозреваемых к признанию, обеспечивая при этом, чтобы все подозреваемые знали свои права.Вместо этого «искушенные подозреваемые имеют право на полное отсутствие допроса — а не просто от принудительного допроса, — в то время как неискушенные подозреваемые практически не имеют никакой защиты. Первая группа получает больше, чем заслуживает, а вторая — меньше, чем ей нужно ».

Даже те, кто считает, что нынешнее состояние регулирования является адекватным, ожидают, что подозреваемые хорошо разбираются в системе уголовного правосудия. Утверждая, что право хранить молчание «помогает только виновным», профессор Стефанос Бибас утверждает, что подозреваемые признаются по нескольким причинам: «[М] любой.. . знайте, что они будут осуждены [и]. . . получить важные преимущества от ранних признаний », включая« снижение [d] или снятие [пед] обвинений »,« милосердие при вынесении приговора »и« ускорение их перевода после приговора в долгосрочное заключение »из-за« тюремного заключения ». . . часто менее приятны, чем. . . тюрьмы ».

Если правда, что большое количество подозреваемых действительно признаются по таким причинам, эти подозреваемые должны быть достаточно искушенными, по крайней мере, в их знаниях о системе уголовного правосудия. Они должны понимать «преимущества», которые они получат за досрочные признательные показания, как от прокуратуры с точки зрения снижения обвинения, так и от судей с точки зрения более мягкого приговора.Они должны понимать разницу между тюрьмой и тюрьмой и компромисс между отстаиванием своих конституционных прав и быстрым разрешением их дела. Изображенная здесь картина представляет собой изощренного подозреваемого, повторяющего игру, который делает рациональный выбор, не зависящий от присущей ему принудительности ареста и допроса.

Аналогичным образом, более искушенные подозреваемые с меньшей вероятностью станут жертвами методов допроса, которые могут привести к недобровольному или даже ложному признанию. Это защищает «сообразительных подозреваемых».. . определяется либо богатством, либо. . . опыт работы с системой, которым, естественно, обладают рецидивисты ».

Напротив, «уязвимым подозреваемым, в том числе лицам с наименьшим опытом работы с системой, помощь оказывается, если вообще предоставляется, только косвенно».

Эти результаты послужили основанием для большой критики закона о вероисповедании с точки зрения распределения.

Подавляющее большинство подозреваемых либо отвечают на вопросы в настройках, отличных от Miranda , либо отказываются от своих прав.Современная полицейская подготовка учит сыщиков использовать психологические приемы, включая угрозы и обещания, чтобы побудить подозреваемого к признанию.

Исследования показали, что молодые, психически неблагополучные и психически больные подозреваемые гораздо более восприимчивы к обману, побуждениям и угрозам, которые составляют основу допроса, чем их старшие, психически здоровые сверстники.

Количество ложных признаний, которые судьи отказались скрыть среди этих уязвимых групп, опровергает представление о том, что надзорный суд сможет отделить этих подозреваемых от других.Проще говоря, судьи первой инстанции и апелляционные суды не хотят скрывать осуждающие доказательства без четких доказательств того, что признание было получено с помощью жестокой тактики. Таким образом, признания редко подавляются на основании либо восприимчивости подозреваемого, либо методов допроса офицера, особенно после того, как права Miranda были предоставлены и от них отказались.

Даже если правдивость признания не подвергается сомнению, тактика, которую использует полиция, особенно в отношении уязвимых подозреваемых, оскорбляет многие глубоко укоренившиеся представления о гуманном обращении в цивилизованном обществе.Судья Франкфуртер прямо сформулировал этот вопрос, заявив, что «не менее важным критерием качества цивилизации является ее обращение с обвиняемыми в преступлении».

Говоря об угрозах семье подозреваемого, Девятый округ сделал аналогичный вывод в случае, когда он не мог предоставить ответчику защиту по процедурным причинам.

Точно так же лишение подозреваемого сна, еды или воды, угроза потерей семьи, ложные обещания снисхождения или угроза представить сфабрикованные доказательства могут побудить к признанию, но такая тактика также прямо противоречит гуманности американского общества.

Признательная литература фиксирует некоторые проблемы распределения с защитой от допроса для богатых или «искушенных» подозреваемых в рецидиве, в отличие от их более уязвимых коллег.

Но при этом не учитывается, пожалуй, самая изощренная группа подозреваемых: полиция. Полиция — это следователей. Никакой уровень привилегий или образования не компенсирует глубокие инсайдерские знания, которыми полиция обладает благодаря их обучению и личному опыту. Немногие группы могут лучше отказаться от разговоров на неформальных допросах, не связанных с Miranda .Немногие группы лучше осведомлены о том, что значит ссылаться и продолжают ссылаться на их право на молчание и совет. Ни одна группа не знает больше о методах психологического допроса, которые полиция использует для поощрения признаний. Таким образом, любая критика исповеднической юриспруденции должна принимать во внимание эту группу. Полиция, благодаря своему почти уникальному инсайдерскому статусу,

уже исказили соотношение между защитой и изысканностью больше, чем почти любая другая группа. Это проблематично как для тех, кто считает, что существует слишком много признаний под принуждением, так и для тех, кто считает, что искушенные подозреваемые способны нарушить установление истины, к которому Суд стремится в своей правовой практике признаний.

Уже тогда полиция находится в особенно привилегированном положении, когда дело доходит до отстаивания своего права на молчание и защиту перед лицом допроса. Тем не менее, эта наиболее изощренная группа подозреваемых, как описано ниже, пользуется множеством дополнительных положительных средств защиты от допроса. Трудно представить более отсталый режим с точки зрения справедливого распределения в уголовном праве.

B. Дополнительные формальные меры защиты для полиции

В этом разделе рассматриваются дополнительные формальные меры защиты, которые полиция получает при допросе.Подозреваемые в полиции получают выгоду от сочетания двух формальных мер защиты, которые не распространяются на большинство других подозреваемых. Во-первых, судебная практика Верховного суда защищает полицию от экономического давления, связанного с выбором между самообвинением и потерей работы. Во-вторых, LEOBOR предоставляют полиции десятки дополнительных позитивных мер защиты. По сравнению с расплывчатой ​​и слабой защитой для других категорий подозреваемых, сильная защита для подозреваемых в полиции порождает множество системных проблем, которые ставят под угрозу смысл и законность уголовного закона.

LEOBOR появились после решения Верховного суда 1967 года по делу Гаррити против Нью-Джерси , которое защищает полицию от необходимости выбирать между самообвинением и потерей работы.

Гэррити возник в результате расследования, судебного преследования и, в конечном итоге, осуждения ряда полицейских Нью-Джерси за схему фиксации билетов.

Офицер Гаррити и другие ответили на определенные вопросы, и их ответы в конечном итоге были использованы для вынесения обвинительного приговора против них.Позже офицеры заявили, что введение их обвинительных заявлений нарушило их право Пятой поправки против самооговора. Они утверждали, что их выбор — говорить или потерять работу — был сродни отсутствию выбора вообще.

Отменив обвинительный приговор, суд согласился:

Выбор, предоставленный петиционерам, заключался в том, чтобы либо отказаться от работы, либо оговорить себя. Возможность лишиться средств к существованию или заплатить штраф за самообвинение — это полная противоположность свободному выбору высказаться или хранить молчание.. . . Мы думаем, что эти утверждения были заражены принуждением, присущим этой схеме допроса, и не могут считаться добровольными. . . .

Суд прямо отрицал, что его решение было основано на статусе подсудимых как сотрудников полиции. Это право «распространяется [ред] на всех, будь то [мы] полицейские или другие члены нашей политической организации».

Однако объем заключения во многих ситуациях весьма ограничен, поскольку есть несколько других подозреваемых, которых тот же орган допрашивает о правонарушениях на рабочем месте и преступной деятельности.Другими словами, в заключении ничего не говорится о том, что произойдет, если подозреваемому в совершении преступления будет предоставлен выбор между признанием и пропущенными днями работы. Технически это не нарушает правило Garrity косвенно влиять на перспективы работы подозреваемого, например, задерживая ее до тех пор, пока она не потеряет работу, или угрожая сообщить работодателю о предполагаемом преступлении,

хотя результатом может быть такое же «экономическое казнь», с которым сталкиваются полицейские.

В то время, когда Суд вынес решение Гаррити , полицейские союзы не считали, что это зашло достаточно далеко, чтобы защитить своих членов от назойливых внутренних и потенциально уголовных расследований.Фактически, Гаррити , другие решения Суда Уоррена и стремление к реформированию гражданских прав 1960-х годов заставили как полицейские союзы, так и политиков поверить, что у полицейских меньше прав, чем им нужно, чтобы защитить себя от расследований неправомерных действий.

Как отмечают профессора Кевин Кинан и Сэмюэл Уокер, полиция отреагировала «принятием многих из тактик своих критиков гражданских прав: публичные протесты, отстаивание своих групповых прав и лоббирование законодательной защиты».”

Оглядываясь назад и особенно в данный момент, критики видят в этих биллях о правах способ подкупить полицейские союзы и ускользнуть от справедливого расследования.

Однако комментарии к первому федеральному законопроекту о LEOBOR предполагают, что рядовые офицеры искренне считали, что с ними обращаются как с «более низкими по конституции», чем с другими гражданами.

Их политические сторонники согласились. В 1972 году тогдашний будущий мэр Нью-Йорка Эд Кох заявил Конгрессу, что необходим отдельный билль о правах, потому что «возник дисбаланс.. . хотя мы предприняли шаги для защиты прав обвиняемых и истцов, мы не смогли защитить права полицейских ».

Представляя в следующем году еще один законопроект, конгрессмен из Иллинойса настаивал на том, что: «Сотрудники правоохранительных органов должны иметь право на такую ​​же защиту законов, которые они обязаны обеспечивать. Полицейские не должны подвергаться запугиванию и преследованию во время слушаний, как и средний гражданин ».

И еще один конгрессмен посетовал на то, что «[м] любые американцы воспринимают [свои конституционные] свободы и права как должное, но только так.. . [полиция] у кого есть. . . переживал жизнь без них, сага читается совсем иначе ».

Эти заявления проливают свет на две важные темы: во-первых, сторонники LEOBOR искренне считали, что у полицейских отсутствуют адекватные конституционные гарантии. Во-вторых, эти права были согласованы с акцентом на права, которые подозреваемые в полиции должны иметь в ходе уголовных расследований, а не только при расследовании внутренних неправомерных действий.

Федеральный LEOBOR никогда не проходил,

но по крайней мере четырнадцать законодательных собраний штатов приняли такие законопроекты.Бесчисленное множество других версий являются частью согласованных соглашений с округами и муниципалитетами.

В единственной статье, в которой тщательно исследуются LEOBOR, Кинан и профессор Уокер предоставляют полный отчет о многих и различных положениях, содержащихся в законопроектах штата.

В этом разделе мы сосредоточимся только на тех положениях, которые имеют отношение к защите от тактики полицейского допроса. Хотя некоторые LEOBOR указывают, что они применяются только к внутренним расследованиям,

большинство умалчивают о взаимодействии административных и уголовных расследований.

Большинство установленных законом LEOBOR содержат очень похожие формулировки. Это включает следующие права для офицера, официально допрашиваемого:

1. Допрос должен проводиться в разумное время, предпочтительно, когда офицер находится на дежурстве, или в обычные часы бодрствования.
2. Перед допросом офицер должен быть уведомлен о том, кто будет присутствовать на допросе, и о характере обвинений.
3. Офицер может быть допрошен только одним (иногда двумя) людьми во время допроса.
4. Допрос должен длиться разумный срок.
5. Допрашиваемому офицеру должно быть разрешено заниматься личными физическими потребностями.
6. Офицер не должен использовать оскорбительные выражения.
7. Никакое обещание награды не может служить поводом для ответа на какой-либо вопрос.
8. Офицер не может быть принужден к прохождению теста на детекторе лжи, а также нельзя вносить какие-либо комментарии по поводу ее отказа в протоколы расследования.
9. Офицеру нельзя угрожать наказанием (кроме угрозы, что отказ отвечать на вопросы может привести к такому действию) или побуждениями.

Взяв защиту LEOBOR и холдинг Garrity в совокупности, вырисовывается довольно гражданская следственная картина. Подозреваемый офицер осведомлен о возможных обвинениях против нее, и его допрашивают в то время, когда она наиболее внимательна, с ограничениями по времени, принимая во внимание ее личные потребности, и только одним следователем, который не может использовать ненормативную лексику, угрозы или обещает побудить ее признаться.В случае принуждения подозреваемого к даче показаний под угрозой увольнения ее показания недопустимы в уголовном процессе.

В зависимости от взгляда на ценность признаний, значения Пятой и Четырнадцатой поправок и правильного баланса между справедливостью и поиском истины, это может быть идеальный или чрезмерно защищающий и неэффективный набор прав.

Тем не менее, это набор прав, которые во всех смыслах и целях применяются только к сотрудникам полиции.

III. Системные опасности, создаваемые дополнительной защитой от допроса для полиции

LEOBOR, которые обеспечивают защиту подозреваемых в правоохранительных органах, наносят системный вред по крайней мере по трем причинам. Во-первых, они проблематично распределяют уголовные процедуры между искушенными подозреваемыми. Во-вторых, они угрожают легитимности системы уголовного правосудия, показывая, что полиция не позволяет использовать тактику допроса, которую полиция использует в отношении обычных подозреваемых, некоторые из которых способствуют получению ложных признаний, когда они являются подозреваемыми.В-третьих, они нарушают ряд ценностей, которые, по мнению исследователей процессуального правосудия, ведут к сотрудничеству с уголовным правом. Неравномерное распределение уголовно-процессуальной защиты между полицией — это несостоятельное состояние.

С одной стороны, подозреваемые в полиции пользуются множеством конкретных, установленных законом положительных мер защиты от допроса. Между тем, другие потенциальные подозреваемые в уголовных преступлениях имеют только право быть уведомленными об их конституционной защите и утверждать, что их признание было результатом допроса, настолько жестким, что их желание хранить молчание превысило их желание.Что не так с этой картинкой? На первый взгляд, проблема заключается в том, что такое положение дел дает значительно более формальную защиту одной группе подозреваемых в совершении преступлений, чем другим. Уже одно это нарушает наше основное понятие равенства перед законом, которое является предметом многих работ по уголовному правосудию в других контекстах.

Есть еще кое-что особенно проблематичное в том, что привилегированная группа подозреваемых здесь — это полиция. Эта проблема принимает несколько форм. Если конституционная защита уже меняет отношения между искушенными подозреваемыми и защитой, которую они получают, предоставление дополнительных подтверждающих прав полиции еще больше искажает систему в этом направлении.Дополнительные права, возможно, наиболее искушенных подозреваемых, угрожают легитимности системы уголовного правосудия, отдавая предпочтение или, по крайней мере, предпочитая инсайдеров посторонним. Соответственно, предположение о том, что система уголовного правосудия по своей природе смещена в пользу тех инсайдеров, которым поручено обеспечивать соблюдение закона, размывает нормативную легитимность уголовного закона и стимулы, которые обычные граждане должны следовать ему. Это серьезный системный ущерб, который угрожает нашей и без того проблемной системе уголовного правосудия.

A. Справедливость, законность и появление справедливости

Тот факт, что наиболее искушенные подозреваемые получают особый уровень защиты от допросов, ставит под угрозу легитимность системы уголовного правосудия. Это допускает бесчеловечное обращение с некоторыми подозреваемыми, ограждая полицию от той же тактики. Кроме того, это нарушает центральный принцип надлежащей правовой процедуры, согласно которому «правосудие представляется справедливым». Тем самым он еще больше подрывает легитимность системы уголовного правосудия.

Поскольку расследования, особенно те, которые направлены на полицию, окутаны такой большой секретностью, те, кто снаружи, не видят, действительно ли полиции предоставляется такая дополнительная защита в каждом уголовном расследовании или как эти дополнительные уровни защиты ставят полицию в привилегированное положение . Что общественность действительно склонна видеть и что является предметом пристального внимания средств массовой информации, так это то, что полиция применяет чрезмерную силу и в ряде случаев не подвергается судебному преследованию или наказанию, несмотря на применение такой силы.

Действительно, именно по этой причине LEOBOR подверглись обстрелу в местах, где полицию обвиняли в убийстве безоружных гражданских лиц.

Эти реакции на LEOBOR отражают более широкое общественное мнение о том, что безнаказанные полицейские преступления представляют собой угрозу легитимности нашей системы.

Помимо того факта, что эти специализированные меры защиты для наиболее искушенных подозреваемых являются несправедливыми, пелена, под которой они закрываются для инсайдеров системы уголовного правосудия, нарушает важный принцип надлежащей правовой процедуры в нашей системе уголовного правосудия.Это принцип, согласно которому справедливость должна удовлетворять видимость справедливости. Верховный суд использовал этот принцип для дисквалификации судей в нескольких случаях, когда они казались предвзятыми, независимо от доказательств того, что они были предвзятыми.

Принцип «видимости правосудия» формально не применим ко многим условиям, обсуждаемым в этой статье, потому что в этих условиях на самом деле происходит очень мало уголовного правосудия. Но поскольку полиция и прокуратура для многих подозреваемых являются лицом уголовного правосудия,

именно эти субъекты несут наибольшую ответственность за то, считает ли общественность системой справедливо распределенную или коррумпированной и несправедливой.Это часть гораздо большей проблемы в нашей нынешней системе: те, кому мы доверяем обеспечивать соблюдение наших законов, пользуются почти неограниченной свободой усмотрения и слишком часто не обязаны объяснять, казалось бы, несправедливые решения, которые они принимают.

Этот момент лежит в основе проблемы с LEOBORs и правами Garrity для полиции. В судебном контексте видные ученые отметили, что «если есть какие-либо разумные сомнения в беспристрастности арбитра в начале рассмотрения дела, предоставление наиболее тщательно продуманных процессуальных гарантий не поможет создать такую ​​видимость справедливости.”

Однако в случае с самой полицией можно было бы сделать противоположное утверждение. Если только полиции будут предоставлены «самые тщательно продуманные процессуальные гарантии», никакая «беспристрастность» судей или других государственных должностных лиц не будет «создавать видимость справедливости».

Чтобы система уголовного правосудия сохраняла свою легитимность в глазах тех, кто не работает в ее границах ежедневно, она не может отдавать предпочтение инсайдерам перед посторонними. И почти нет способа казаться более коррумпированным и несправедливым, чем наличие специального набора средств защиты, которые запрещают полиции допрашивать других офицеров, в то время как они могут использовать практически любую тактику, за исключением физического насилия или крайних лишений, против всех других подозреваемых.

Проблема легитимности, созданная фактическим и очевидным особым обращением с подозреваемыми в полиции, усугубляется проблемой, характерной для допросов: наше растущее понимание того, сколько невинных людей были заключены в тюрьму после ложных признаний. В 2008 году профессор Брэндон Гарретт провел исследование реабилитированных лиц, в ходе которого он обнаружил, что «на уровне суда первой инстанции эти 200 ошибочных приговоров часто подтверждались четырьмя типами доказательств: опознавательные доказательства очевидцев, судебно-медицинские доказательства, показания информаторов и признания.”

Признания составили шестнадцать процентов ошибочно осужденных в его исследовании, и «хотя половина из тех, кто дал ложные признания, выдвинули претензии, оспаривающие признание, ни одно из них не получило помощи».

Совсем недавно профессор Гарретт исследовал еще несколько дел освобожденных от ответственности и обнаружил множество ложных признаний, которые могли быть реабилитированы на основании данных ДНК во время их признания.

Из двадцати шести новых случаев признания вины, которые он изучил, десять касались несовершеннолетних, по крайней мере еще два касались лиц с «умственной отсталостью» и, по крайней мере, один был связан с подозреваемым, который был «психически больным».”

Все двадцать шесть подозреваемых отказались от своих прав Miranda . Профессор Гаррет обнаружил, что все признания, кроме одного, были результатом «длительных допросов».

Одного человека допрашивали двадцать семь часов, другого — двенадцать и всех, кроме одного, более трех часов. Судьи подтвердили добровольность признательных показаний по каждому из этих дел.

Трое из этих освобожденных были приговорены к смертной казни.

Профессор Гаррет пришел к выводу, что, вероятно, существует еще большее количество ложных признаний, но они не были обнаружены из-за отсутствия научных доказательств в этих случаях.Как обсуждалось выше, другие исследования показали, что особенно уязвимые группы населения, включая детей, психически уязвимых и психически больных, гораздо чаще признаются; неудивительно, что эти группы также с большей вероятностью окажутся среди тех, кто позже реабилитирован.

Несмотря на растущее количество свидетельств ложных признаний,

и о том, как изоляция, длительные допросы, побуждения, угрозы и другая полицейская тактика, предотвращаемая LEOBOR, способствуют осуждению невиновных обвиняемых,

полиция продолжает допрос подозреваемых практически без правил.И прокуратура продолжает использовать признательные показания, принятые добровольно, для заключения сделки о признании вины или для убеждения присяжных в виновности подсудимого. Фактически, когда признания доступны в качестве доказательства, полиция и прокуратура часто практически не проводят дополнительного расследования, поскольку уверены, что духовник виновен или что они могут убедить присяжных в виновности подсудимого.

Теперь мы приходим к выводу, что сами полицейские вели переговоры о позитивных мерах защиты, когда они являются объектами расследования, именно потому, что они осознают, как эта тактика может вызвать признание.Какими бы несправедливыми ни казались эти особые меры защиты в ретроспективе, они не лоббировались циничным образом. Фактически, они возникли из искренней обеспокоенности тем, что следователи по внутренним делам принудят полицейских выступать против их воли.

Они также представляют собой элементарное гуманное обращение, которое ожидают от сотрудников полиции во время расследования. Тот факт, что такие права были получены искренне, не уменьшает проблемы с легитимностью, которую создают LEOBOR. Офицеры, которые знают, какая защита им нужна друг от друга, продолжают отказывать в такой защите другим подозреваемым в совершении преступлений.Между тем судьи и прокуроры, которым следует знать, какие методы принуждают к признанию, продолжают поощрять эту тактику. Они добиваются этого, вынося подавляющее большинство признаний добровольно и используя признания в качестве мощных козырей при переговорах и судебном разбирательстве.

Таким образом, формальные средства защиты, которые защищают полицию друг от друга, способствуют появлению незаконной системы уголовного правосудия.

B. Процессуальное правосудие и соблюдение закона

Проблема внешнего вида, создаваемая специализированными средствами защиты для полиции, может не только вызвать недоверие граждан к системе.Это также может побудить людей игнорировать закон.

Целью уголовного закона является не просто сдерживание преступной деятельности, но и распространение выразительных идей о том, что наше демократическое общество считает моральным.

Для того чтобы уголовный закон поощрял соблюдение закона по любой причине, кроме страха наказания, лица, которым поручено его исполнение, должны рассматриваться как мотивированные беспристрастными и справедливыми целями.

Действительно, профессор Тайлер пишет: «Люди не судят о справедливости юридических процедур по степени, в которой они выиграли или проиграли от этих процедур.. . первичное прямое влияние на. . . суждения. . . легитимность исходит из суждений о надежности властей ».

Доверие к законным властям происходит из веры в «благосклонность мотивов и намерений человека, с которым вы имеете дело».

Убеждение в том, что у властей есть «доброжелательные» мотивы, поощряет уважение к уголовному законодательству.

Если это правда, то, вероятно, верно и обратное: уважение граждан к закону не поощряется, когда общественность считает, что у правоохранительных органов есть недоброжелательные или предвзятые мотивы.

Наша система уголовного правосудия изобилует поводами не доверять мотивам властей.

Специализированные позитивные процедуры для подозреваемых в полиции являются особенно пагубным примером, поскольку они затрагивают самую суть того, что, как показали исследования, заставляет людей терять веру в систему. LEOBOR — это процедуры, разработанные полицией для полиции, которые идут вразрез с теми методами, которые полиция, прокуроры и судьи придерживаются в качестве необходимых методов допроса для гражданских лиц.

С одной стороны, признательные показания рекламируются как одна из наиболее важных форм доказательства — один из лучших способов обеспечить наказание виновных обвиняемых.С другой стороны, мы видим, что полиция защищает себя от этих самых методов, практически без комментариев со стороны других действующих лиц системы. Тот факт, что существует множество LEOBOR, которые являются законодательной защитой, предполагает, что законодательный орган, которому было поручено разработать уголовный закон, согласился защищать подозреваемых в полиции над другими гражданами.

Какое же тогда доверие мы можем ожидать от гражданских лиц к тем, кто пишет закон, не говоря уже о тех, кто обеспечивает его соблюдение, когда для полиции явно установлен другой свод правил?

Профсоюзы полиции продолжают утверждать, что LEOBOR необходимы полиции, но не другим,

но это утверждение мало обосновано.Как уже говорилось, полиция уже входит в число подозреваемых, находящихся в наиболее привилегированном положении, что объясняется их положением инсайдеров системы уголовного правосудия. Более того, они пользуются большей защитой со стороны материального уголовного права, чем другие подозреваемые, по крайней мере, когда их обвиняют в жестоком обращении. Например, в отличие от обычных граждан, полиция не обязана отступать, если им угрожает опасность.

В соответствии с материальным правом, имеет смысл, чтобы к полиции относились по-разному: они подвергают себя опасности ради защиты общества.Чтобы гарантировать, что у них есть стимулы продолжать идти на такой риск, общество может предпочесть предоставить им лучшую позитивную защиту, когда они подозреваются в нападении или убийстве.

Но уголовное судопроизводство не должно по-разному распределяться между разными классами правонарушителей, и, конечно, не должно быть закреплено в формальном законе.

Если кто-то не согласен с такой характеристикой процедуры, в том, что касается допросов, полиция может заслуживать минус процессуальной защиты.Полиция знает методы допроса лучше, чем кто-либо другой. Поэтому вероятность того, что их заставят признаться, будут обмануты, напуганы или оскорблены ими.

В этой статье не утверждается, что полиции должна предоставляться меньшая процессуальная защита при допросах, но не существует убедительной и принципиальной причины, по которой полиция должна иметь на больше процедурной защиты, чем обычные граждане.

IV. Реформаторское обещание распространить некоторые меры защиты LEOBOR на всех подозреваемых в совершении уголовных преступлений

Из приведенного выше анализа формального процессуального фаворитизма при допросах подозреваемых в полиции можно сделать два противоположных вывода.Во-первых, такие права чрезмерно защищают подозреваемых в полиции и усугубляют сохраняющуюся проблему, с которой сталкиваются правоохранительные органы: к сотрудникам полиции следует относиться как к остальному обществу. Другой вывод, к которому приходит эта статья, заключается в том, что определенные положения LEOBOR являются защитой, основанной на здравом смысле. Они служат важным целям снижения вероятности потенциально ложных признаний и поддержания базовых стандартов поведения государственных должностных лиц по отношению к тем, кто подозревается, но еще не обвинен или не осужден.

В этой части рассматривается, как лучше всего решить проблему специальной защиты от допроса для полиции. Во-первых, в нем рассматривается предложение ученых, комментаторов и политиков об отмене LEOBOR, чтобы обеспечить подотчетность полиции и равные процедуры для подозреваемых в уголовных преступлениях. Некоторые дополнительные особенности LEOBOR, в частности длительные периоды ожидания перед допросом, должны быть отменены.

Но суть LEOBOR — позитивная защита от некоторых тактик принудительного допроса — должна быть распространена на всех подозреваемых.Возвращаясь к понятию полиции как инсайдеров системы уголовного правосудия, меры защиты, о которых полиция договаривается в контексте допроса, теоретически и практически являются одними из лучших доступных инструментов для определения более точного и более гуманного способа проведения допросов. LEOBOR — это средства защиты, выбранные теми, кто лучше всех осведомлен о допросах, когда они воображают себя в положении подозреваемых в совершении преступлений. Таким образом, эти документы являются почти уникальной моделью для начала переосмысления того, как должен выглядеть закон .

В следующем разделе обсуждается, какие положения LEOBOR следует распространить на всех подозреваемых. Он признает, что, поскольку LEOBOR могут представлять собой чрезмерную защиту, а не оптимальные процедуры допроса, наличие защиты в LEOBOR само по себе не является достаточным условием для продления. Затем он предлагает две категории положений LEOBOR, которые имеют независимую ценность, либо потому, что они могут повлиять на вероятность ложного признания, либо потому, что они представляют собой уровень гуманного обращения, под который нельзя допускать попадания государственных чиновников.

В последнем разделе предлагаются два способа использования LEOBOR для изменения закона о допросах. Во-первых, законодательные собрания штатов могут принимать законы, аналогичные законам LEOBOR, которые предоставляют всем подозреваемым в совершении уголовных преступлений некоторые из тех же утвердительных прав на допрос, которые в настоящее время закреплены за полицией. В нем примерно показано, как мог бы выглядеть такой статут. Во-вторых, судьи как первой инстанции, так и апелляционной инстанции должны знать и рассматривать LEOBOR в качестве модели для определения того, было ли признание добровольным при проведении совокупного анализа обстоятельств.Далее в статье обсуждаются некоторые положительные системные возможности, вытекающие из распространения защиты от допроса LEOBOR на всех подозреваемых, и рассматриваются некоторые возможные контраргументы.

A. Использование LEOBOR в качестве отправной точки для переосмысления признательных прав

Большинство ученых, комментировавших LEOBOR, критиковали их. Такой ответ, хотя и интуитивно привлекателен, упускает важную возможность для реальной и продолжительной реформы допроса.

Очень немногие ученые или комментаторы обращались к LEOBOR.Однако после некоторых широко разрекламированных полицейских убийств, в частности, сломанной позвоночником смерти Фредди Грея во время «тяжелой поездки» в полицейском фургоне Балтимора, политики и ученые начали обращать на это внимание. За исключением представителей профсоюзов полиции,

почти всегда в ответ были призывы к отмене LEOBOR.

Но по большей части внимание было уделено положению этих законов, которое не касается допросов. Многие LEOBOR содержат период ожидания перед допросом офицера.Целью этого периода ожидания является якобы дать офицеру время найти адвоката.

Учитывая, что в полиции есть представители профсоюзов с хорошими связями, которые могут легко и быстро обеспечить их представительство,

однако эти периоды ожидания дают офицерам возможность вступить в сговор и представить невиновную версию событий в случае, когда их действия могут быть необоснованными.

В Балтиморе этот «период обдумывания» составляет десять дней, это почти неоправданный период времени.Мэр Балтимора, сославшись на эту задержку, раскритиковал LEOBORs за то, что они усложнили расследование офицеров, причастных к смерти Грея.

Другие политики и правозащитные организации призвали к отмене или отмене LEOBOR. Мэр Провиденса, Род-Айленд, призвал отменить статут своего штата.

Калифорнийское отделение AFL-CIO публично обратилось к национальной федерации профсоюзов с просьбой разорвать отношения с полицейскими союзами, сославшись на несправедливость мер защиты LEOBOR как на главную причину раскола.

Ученые, которые отреагировали на роль LEOBOR в делах о жестокости полиции, также критически относятся к статутам. Профессор Пол Батлер утверждает, что у офицеров по делу Грея было десять дней, «прежде чем они должны были произнести бормотание».

Он пошел еще дальше, заявив, что «полиция воспользуется всеми дополнительными процедурами, которые у них есть. . . придумать альтернативную версию событий ».

Он также утверждал, что LEOBOR — это законы, которые «препятствуют прозрачности и подотчетности».

Его рекомендация, что неудивительно, заключалась в их отмене.Профессора Уокер и Джеффри Фэган, а также известный адвокат по невиновности Питер Нойфельд также отметили, что LEOBOR являются несправедливыми дополнительными средствами защиты, которые препятствуют «ответственности полиции».

Понять эту реакцию на LEOBOR нетрудно. Отмена LEOBOR имеет несколько интуитивно привлекательных функций. Это восстановит процедурный баланс между полицией и остальными из нас — это во многих отношениях уменьшит проблемы справедливости, законности и процессуального правосудия, обсуждавшиеся ранее в этой статье, вернув полицию на ту же формальную основу, что и все остальные. допрашиваемые.И может сделать полицию более подотчетной и даже более склонной к самообвинению, по крайней мере, на обочине. Но, как обсуждалось выше, полиция по-прежнему будет иметь неформальные преимущества, которые они получают просто от своей роли инсайдеров в системе уголовного правосудия.

Они по-прежнему будут самыми изощренными подозреваемыми — с наименьшей вероятностью откажутся от обвинения Miranda , поговорить со следователями без адвоката или будут сидеть в тюрьме до суда. И они по-прежнему будут получать неформальные преимущества от коллег из прокуратуры.

Сторонники полной отмены LEOBOR также упускают редкую возможность посмотреть, как те, кто проводит допросы, понимают эти процедуры. Ученые годами утверждали, что ни Miranda , ни дела о добровольном признании должным образом не защищают права подозреваемых.

Тем не менее, одна слабость в работах этих ученых заключается в том, что это всего лишь предположение — они догадываются о том, какая тактика допроса является слишком несправедливой или слишком несправедливой, и полагаются на исследования о том, что заставляет невиновного подозреваемого признаться или что делает компрометирующее заявление непроизвольным.Действительно, большинство людей никогда не бывали в комнате для допросов и не проводили допрос.

Но именно поэтому LEOBOR такие мощные инструменты. LEOBORs документируют защиту, желаемую теми, кто знает, как ведутся допросы. Таким образом, они представляют собой руководство для инсайдеров по защите подозреваемых от самых жестких полицейских тактик. Единственная проблема заключается в том, что в настоящее время они защищают только и менее уязвимых подозреваемых.

LEOBOR — это сценарий реформы, составленный участниками системы, которые проводят допросы.Но LEOBOR представляют собой нечто большее, чем просто предпочтения следователей. Они также представляют предпочтения тех, кто возомнил себя объектом допроса.

Это в некоторой степени помогает решить еще одну проблему, которая мешает процессу принятия уголовных законов и процессуальных действий. Законодатели, которым поручено принимать законы, и суды, которым поручено толкование конституционных или установленных законом прав, в основном состоят из тех, кто лично не затрагивается системой уголовного правосудия.И хотя СМИ и лоббисты правоохранительных органов и групп потерпевших постоянно напоминают нам, что нужно поставить себя на место полиции,

или в шкуре потенциальных жертв,

нет такого политического или законодательного присутствия от имени потенциальных подозреваемых.

LEOBOR представляют права, лоббируемые или обсуждаемые полицией, которые ex ante воображают себя именно в том положении, которое так часто недопредставлено или не представлено в других политических контекстах. Таким образом, эти уставы и соглашения являются ценными инструментами в двух ключевых отношениях.Это права, которые следователи хотят для себя, открывая для всех нас окно в то, какую тактику те, кто действует в мире уголовного правосудия, считают потенциально оскорбительным. Это также права тех, кто воображал себя подозреваемыми в совершении преступлений, прежде чем узнал, станут ли они такими подозреваемыми. Редко можно встретить такое сочетание знаний от экспертов.

Мы должны использовать это знание, а не поспешно игнорировать его.

Конечно, то, что полиция знает, какая тактика может привести к признанию и какую тактику она не хочет использовать против себя, не означает, что LEOBOR представляют собой оптимальный или даже хороший набор прав для подозреваемых в совершении преступлений.Скептик вполне может сказать, что эти права были выработаны так же, как и любые хорошие переговоры, и, таким образом, они представляют собой лучшую защиту, которую политически влиятельная группа может получить для своих членов, а не защиту, которая должна применяться ко всем подозреваемым в уголовных преступлениях.

Тем не менее, некоторые положения LEOBOR также совпадают с защитой, имеющей независимую ценность, потому что они отражают то, что общественные науки и исследования реабилитированных невиновных говорят нам о полицейской тактике, которая может привести к ложным признаниям, потому что они представляют собой основание уважения, которое мы должны добиваться для преступников. подозреваемые, или и то, и другое.В каждом случае принципы «видимости справедливости» и соображения процессуальной справедливости способствуют распространению определенных положений LEOBOR на всех подозреваемых в совершении уголовных преступлений.

B. Какие меры защиты распространяются на всех подозреваемых

Не все меры защиты LEOBOR должны распространяться на всех подозреваемых. Появление защиты в LEOBOR само по себе не является оправданием для такого расширения, независимо от того, насколько разумной может казаться такая позиция.

Чтобы быть достаточным, положения LEOBOR также должны иметь самостоятельную ценность.В данной статье делается первая попытка предложить, какие положения LEOBOR следует расширить.

Есть две, часто взаимосвязанные ценности, которые позволяют распространить положение на всех подозреваемых. Первое — это то, что я называю защитными положениями «точности», а второе — это то, что я называю «полом» для поддержания легитимности процесса уголовного допроса в том смысле, что он обеспечивает стандарт обращения, ниже которого мы не должны позволять государству чиновники упадут в погоне за признаниями в преступлении.Ценности, лежащие в основе Части III этой статьи — что мы должны стремиться к системе правосудия, которая кажется справедливой, которая поддерживает законность в глазах общественности и побуждает граждан соблюдать закон, — также способствуют принятию положений LEOBOR, которые призывают к гуманному обращению. подозреваемых.

1. Защита от погрешности . — Изучение ложных признаний дает нам хорошее, хотя и неполное, представление о том, какую тактику полиции ЛЕОБОР запрещает среди тех, кто может заставить невиновного человека сделать обвинительное заявление.Для целей данной статьи соответствующая тактика: (а) длительный допрос

и (б) ложные обещания снисхождения или угрозы жестокого обращения. Обещания снисходительности могут варьироваться от заявлений о том, что подозреваемый может «пойти домой» или «навестить своего ребенка», если она сделает обвинительное заявление.

на более очевидное ложное обещание «давай договоримся», когда офицер ложно сообщает подозреваемому, что, если она признается, ее обвинения или срок лишения свободы будут сокращены.

Ложные угрозы резкости по отношению к подозреваемой включают ложь о характере выдвинутых против нее обвинений и о том, какой вред ей будет нанесен, если она откажется от обвинений.

а. Продолжительность допроса . — В деле Ashcraft v. Tennessee Верховный суд постановил, что допрос подозреваемого в течение тридцати шести часов был неконституционным, поскольку он был «по своей сути принудительным».

С тех пор общественные науки и исследования реабилитированных ложных исповедников ясно показали, что человека можно заставить признаться за гораздо меньшее время. Ученые обнаружили, что допросы, которые длятся более нескольких часов, гораздо чаще приводят к ложным признаниям.Профессора Дризин и Ричард Лео обнаружили, что из всех реабилитированных ложных исповедников где «длительность допроса. . . можно определить [,]. . . [m] или более 80% лжесвидетелей были допрошены более шести часов и 50%. . . более двенадцати часов ». Как они заключают, «эти цифры ошеломляют».

Влияние продолжительности допроса на подавление воли невиновного подозреваемого особенно заметно, если учесть среднюю продолжительность допроса в полиции: менее двух часов.Основываясь на этих цифрах, среди прочего, профессор Ева Бренсике Примус предложила конституционный максимум в пять часов — иными словами, любой допрос, длящийся дольше, нарушает критерий добровольности и недопустим сам по себе.

Государства, рассматривающие предусмотренные законом меры защиты подозреваемых или судей, участвующих в проверке добровольности в ее нынешнем виде, должны рассмотреть возможность установления максимальной продолжительности еще меньшего времени. Один из способов помочь определить подходящую максимальную продолжительность допроса — это определить, как долго будут допрашиваться подозреваемые в полиции.Установление ограничения по времени для допросов, вероятно, уменьшит количество ложных признаний, не подрывая при этом способность полицейских получать истинные признания. Таким образом, это положение о LEOBOR должно распространяться на всех подозреваемых.

г. Подстрекательство через обещания снисхождения или угрозы жестокости . — Ряд положений LEOBOR не позволяет следователям побуждать подозреваемых в правоохранительных органах к признанию посредством обещаний снисхождения или угроз.

Есть веская причина рассмотреть возможность распространения таких правил на допросы всех подозреваемых.Литература о ложных признаниях изобилует примерами подозреваемых, обычно молодых или психически недееспособных, которые сообщают, что они признались, чтобы они могли вернуться домой к своим матерям или другим членам семьи.

Например, Пятерке из Центрального парка, подросткам, которые дали ложные показания и провели годы в тюрьме за печально известное сексуальное насилие в Нью-Йорке, сказали, что они могут вернуться домой, если признаются в преступлении.

В другом случае подростку сказали, что он может вернуться домой, если признается в убийстве, которого не совершал.После признания в полиции ему сказали, что отправляют домой; вместо этого они отправили его в тюрьму.

Аналогичным образом, угрозы жестокого обращения являются одной из тактик, используемых полицией, которая, как сообщается, способствует ложным обвинительным заявлениям.

Такие угрозы часто имеют форму юридической реакции на отказ от обвинения, например, усиление обвинений,

очень длительный тюремный срок,

или даже смертная казнь,

или в форме предположения о возможных последствиях отказа от признания, таких как тюрьма и изнасилование или физическое насилие со стороны других заключенных.

В той степени, в которой такое предложение может показаться некоторым слишком широким, эта статья предлагает золотую середину. Один из способов скрыть использование призывов и угроз, но не исключить их полностью из арсенала офицера, — это иметь правило, запрещающее ложных, призывов и ложных угроз. Другими словами, сотруднику полиции не разрешается ложно сообщать подозреваемому, что он может пойти домой к своей матери после признания в преступлении. Но полицейский мог сказать подозреваемому, что признание снимет смертную казнь со стола, если прокурор благословил такое побуждение.Точно так же офицер не может угрожать подозреваемой смертной казнью, если она обвиняется в преступлении, которое теоретически не может нести такое наказание, но офицер может использовать такую ​​угрозу, если может взиматься смертная казнь.

Преимущество истинных побуждений или объяснений наказания заключается в том, что подозреваемый получает реальную информацию, с помощью которой он может принять решение, в то время как полиция все еще может использовать такую ​​тактику в той мере, в какой она полезна. С другой стороны, допрос уже является такой принудительной ситуацией, что такая информация может быть слишком сложной для обработки, чтобы гарантировать, что подозреваемый действительно принял рациональное решение признаться.Другая проблема с этим предложением состоит в том, что правило, запрещающее ложные побуждения и ложные угрозы, будет намного труднее разобраться для судьи, проводящего проверку, чем четкое правило, запрещающее использование побуждений или угроз как таковых.

Трудно сказать, повлияет ли сокращение продолжительности признания и уменьшение количества побуждений и угроз, которые могут использовать правоохранительные органы, на вызывающее тревогу количество ложных признаний, возникших за последние несколько десятилетий.

Но эти три тактики — те, которые, по мнению полиции, не следует использовать против их коллег, когда они становятся подозреваемыми, и во многих случаях были определены как способствующие ложным признаниям.Ограничение использования правоохранительными органами продолжительных допросов, призывов и угроз может стать очень хорошей отправной точкой для реформирования закона о признаниях.

2. Напольные ограждения . — LEOBORs предусматривают, что подозреваемому полицейскому должно быть разрешено удовлетворять ее «предметы первой необходимости», которые в этой статье определяются как регулярное питание, сон и доступ в ванную комнату.

Такие пособия в значительной степени не упоминаются в литературе о ложных признаниях.

Возможно, это связано с тем, что большинство полицейских детективов уже предоставляют такие пособия подозреваемым.Обсуждение этих лишений также может быть исключено из литературы, посвященной ложным признаниям, потому что, если они не будут отрицаться в крайнем случае, они вряд ли будут способствовать обвинению невиновного человека. Но они достаточно важны, чтобы полиция стремилась закрепить их в официальном законе или в согласованном контракте. Такое включение в LEOBORs дает основание, по крайней мере, сделать вывод о том, что полиция опасалась отказа в элементарном гуманном обращении, воображая себя подозреваемыми.

Ценности, которые вызывают настойчивое стремление к обеспечению гуманного обращения с подозреваемыми, являются теми же ценностями, которые привели к отмене физического насилия и лишений как тактики получения признательных показаний.Из этих случаев становится ясно, что существует определенная основа для того, что может сделать полиция, чтобы заставить подозреваемого дать признательные показания.

Как заявил Суд в деле Brown v. Mississippi , физическое насилие над подозреваемым «противоречит чувству справедливости», независимо от того, дает ли оно признание.

По мнению Суда, в какой-то момент физическое лишение также достигает уровня отвращения.

Можно было бы легко возразить, что унижения, включенные в положения LEOBOR о «физической необходимости», имеют совершенно другой масштаб.Но если эти оскорбления столь незначительны, то и соответствующая им полезность, вероятно, также будет минимальной.

Другими словами, зачем позволять полиции использовать голод, незначительное недосыпание или использование туалета в качестве инструмента для признания вины, если она рассказывает уродливую историю о том, как правоохранительные органы обращаются с людьми без особой пользы для общества? И если большинство полицейских не будет относиться к подозреваемым с таким пренебрежением, запрет на это мало повлияет на большинство офицеров, за исключением потенциально положительного воздействия на отношение подозреваемых к правоохранительным органам.

Короче говоря, обеспечение гуманного обращения с подозреваемыми с помощью правил — достойная цель. Человеческие и законные издержки бесчеловечного обращения для нашей системы, служащие возможным инструментом для следователей, перевешивают любую предельную выгоду, которую приносит следователям бесчеловечное обращение с подозреваемыми. В следующем разделе будут рассмотрены некоторые способы реализации этих реформ.

C. Как расширить эту защиту и некоторые возможные результаты

В этом разделе рассматриваются два способа расширения защиты LEOBOR.Во-первых, они могут быть расширены законодательными актами; во-вторых, их можно использовать в качестве инструмента для судей, которые должны применять совокупность критериев обстоятельств.

Затем в этом разделе рассматриваются положительные системные последствия распространения утвердительного права допроса на всех подозреваемых, а затем рассматриваются некоторые возможные отрицательные.

1. Законодательное постановление . — Изменение закона в пользу подозреваемых и обвиняемых в уголовных преступлениях было очень сложно, если не невозможно, осуществить в недавнем прошлом.Для законодателя считается политическим самоубийством поддержка этого наименее привилегированного меньшинства, особенно с учетом политической силы правоохранительных органов и лобби за права потерпевших.

Но культура резко изменилась за последние несколько лет по двум направлениям: во-первых, осознание нашей сломанной и перегруженной системы уголовного правосудия сделало ее реформирование политическим вопросом на национальном и государственном уровне. Верховный суд приказал Калифорнии сократить количество переполненных тюрем.

Предложения о смягчении приговоров, отмене суровых законов о трех забастовках и декриминализации хранения наркотиков на низком уровне предостаточно.Во-вторых, повышенное внимание к жестокости полиции сделало эту когда-то политически неприкасаемую группу более открытой для вопросов граждан и политиков. В Нью-Йорке губернатор снял все судебные преследования за убийства полицией из рук местных окружных прокуроров, сославшись на присущий им конфликт интересов, когда им было поручено преследовать своих союзников в правоохранительных органах.

Калифорния приняла закон, исключающий возможность проведения «секретных» слушаний большого жюри для подозреваемых в полиции.

Таким образом, политическая сцена готова к еще большим реформам.Поскольку LEOBOR привлекают внимание страны, реформа допросов кажется более возможной, чем когда-либо прежде.

Законодательное собрание штата, которое желало защитить обвиняемых граждан от определенной тактики допроса, могло использовать LEOBOR как модель и как оправдание для реформы. Такой закон может применяться на любой стадии расследования. Это не должно зависеть от официального ареста,

но если предположить, что государства не внесут столь радикальных изменений в тактику правоохранительных органов до ареста,

политически осуществимый статут, скорее всего, будет применяться после официального ареста.Такой статут мог бы выглядеть примерно так:

Подозреваемый, который был официально арестован и отказался от своих прав Miranda , имеет право на следующие меры защиты во время любого последующего допроса:

1. Подозреваемая имеет право знать обо всех выдвигаемых против нее обвинениях, известных полиции.
2. Каждый допрос не может длиться более трех часов, и подозреваемому должно быть предоставлено разумное количество времени для отдыха между сессиями.
3. Еда, вода и другие предметы первой необходимости должны предоставляться в обычное время приема пищи.
4. Перерывы в ванной должны предлагаться через разумные промежутки времени или предоставляться по запросу.
5. Запрещается давать ложные угрозы или обещания с целью побудить к заявлению, включая, помимо прочего:
   1. Угрозы физического вреда.
   2. Угрозы: подозреваемый потеряет работу из-за отсутствия работы.
   3. Угрозы причинения вреда ее партнеру / супругу или детям из-за ее отказа говорить.
   4. Обещания снисхождения в обмен на заявление.
   5. Обещает, что подозреваемый сможет покинуть участок, если сделает заявление.
6. Ничто в этом законе не должно препятствовать сотруднику правоохранительных органов воздерживаться от любой тактики, которую она не хотела бы использовать против нее, если она подозревается в полицейском расследовании.

По большей части, предлагаемый статут взят непосредственно у LEOBOR. Последний раздел будет включен для того, чтобы напомнить офицеру, что она должна относиться к предмету уголовного расследования так, как она хотела бы, чтобы с ней обращались.Любой законодательный орган штата, имеющий LEOBOR, следует поощрять к принятию закона, подобного предложенному выше. По крайней мере, его следует попросить объяснить, почему такой статут существует для полиции, но не должен распространяться на всех подозреваемых. Законодательному органу будет непросто ответить на этот вопрос однозначно.

2. Информируйте проверяющих судей о LEOBOR. — Если бы законодатели не приняли или не смогли бы принять закон, подобный предложенному выше, LEOBORs по-прежнему могли бы предоставить судьям мощные инструменты для оценки того, является ли признание добровольным по совокупности критериев обстоятельств.Это верно даже при условии, что конституционная структура не изменится.

Как обсуждалось в Части II, текущее состояние слушаний о запрете дела оставляет решение о том, было ли признание подозреваемого добровольным, полностью на усмотрение и на плечи судей, осуществляющих надзор. Эти судьи сталкиваются с множеством системных и профессиональных препятствий, когда их просят скрыть признание. Во-первых, поскольку признание является таким убедительным доказательством, во многих случаях оно может представлять собой единственное доказательство, которое у государства есть для осуждения подсудимого.Таким образом, судья, который откажется от признания, по сути, опровергает обвинение и освобождает потенциально опасного подозреваемого, о чем прокурор не позволит ей забыть. У судей есть множество причин избегать этого. Во-первых, они могут иметь естественную предвзятость в пользу профессиональных повторных игроков, которые приходят в их залы судебных заседаний.

У них само признание, которое однажды было сделано, подлежит предвзятому подтверждению.

Даже если судья может подняться над этим мощным давлением, он должен проникнуть в сознание подозреваемого — насколько он уязвим? Как расчет?

Как молодость, интеллект или психическая устойчивость влияют на ее способность давать согласие? И она должна подвергнуть сомнению тактику полиции, основанную в первую очередь на показаниях офицеров о том, что произошло.Естественно, полиция запомнит их действия в самом позитивном свете. Судьи могут склоняться верить рассказу профессиональных правоохранительных органов о происшествии по сравнению с рассказом обвиняемого, который сознался в преступлении и которому грозит тюремное заключение.

Контрольный список методов допроса, которые запрещены в отношении подозреваемых в полиции, даже если они не являются обязательными в законе о признании вины, немедленно сделает ряд вещей для следящего судьи. Во-первых, это дало бы судье структуру, с помощью которой она могла бы рассматривать показания, которые она слышит в ходе судебного преследования.Во-вторых, знание того, что этот контрольный список смоделирован на основе LEOBOR, может сделать несколько вещей, чтобы искоренить естественные предубеждения, с которыми она сталкивается: это напомнит ей, что сотрудники правоохранительных органов не всегда являются следователями, а иногда и подозреваемыми. Это покажет ей, что эти осведомленные инсайдеры системы уголовного правосудия сочли бы несправедливой тактикой, они столкнутся с допросом. И это дало бы ей очевидные причины сомневаться в правдивости офицеров, которые утверждали, что их тактика не повлияла на подозреваемого.

Аналогичным образом, на уровне апелляции, где вероятность того, что обвинительный приговор будет отменен из-за недобровольной уступки, еще более мала, LEOBOR могут быть полезными инструментами. Судьи апелляционной инстанции должны быть осведомлены об этих особых положениях, касающихся полиции. Несмотря на временные неудобства, с которыми подозреваемый сталкивается при обжаловании приговора, судьи апелляционной инстанции изолированы от многих институциональных проблем, с которыми сталкиваются судьи первой инстанции. Их суждения о достоверности основаны на стенограммах, а не на живых свидетелях.У них нет такого же повседневного взаимодействия с прокуратурой и полицией. Таким образом, они могли бы лучше увидеть объективную несправедливость тактики, используемой полицией, — тактики, которую LEOBOR предотвращают от использования против полиции.

3. Возможные результаты . — Системные преимущества распространения позитивной защиты на всех подозреваемых многочисленны и интересны. Короче говоря, такое расширение дает возможность исправить текущее состояние инверсии, которая существует между наиболее изощренными подозреваемыми, и получаемой ими защитой от тактики принуждения.Исправление этой инверсии дает возможные преимущества обеспечения того, чтобы мы относились ко всем подозреваемым с определенным уровнем достоинства, укрепляя легитимность системы уголовного правосудия,

предполагая, что участники системы заботятся о справедливости в отношении всех подозреваемых, и повышении доверия к закону.

Невозможно подсчитать, сколько невиновных подозреваемых не признались бы, если бы у них были дополнительные подтверждающие права,

но ясно, что ложные признания — серьезная проблема.

Если исследование того, что заставляет уязвимого подозреваемого признаться, будет правильным, изменения в практике полиции могут по крайней мере уменьшить количество невиновных, которые дают ложные показания.Например, некоторые экзонори, участвовавшие в исследованиях профессора Гаррета, признались после двенадцатичасовых допросов. Если бы срок был установлен законом, такой долгий допрос не состоялся бы. Эти практические стандарты, которые обеспечивают LEOBOR, могут избавить невиновных подозреваемых от пыток ложного обвинения и тюремного заключения. Государства, избегая ложных обвинений, также сэкономили бы миллионы долларов на затратах на заключение под стражу и на судебных исках, которые вытекают из оправдания невиновных.

Аналогичным образом, более гуманная практика допроса снизит вероятность того, что признание является результатом уязвимости подозреваемого, а не истинным желанием признаться или глубоким знанием преимуществ раннего признания.

Это может повлиять не только на отдельных подозреваемых. Поскольку многие из наиболее уязвимых подозреваемых менее образованы, менее богаты и менее умны, их высокий уровень лишения свободы является нарушением наших представлений о справедливости. Поиск путей обеспечения как можно более справедливого отправления правосудия — одно из главных стремлений уголовно-процессуальных прав.Гуманные процедуры допроса — один из способов помешать этому грандиозному проекту.

Меньшее количество признаний может также способствовать улучшению практики полиции и прокуратуры в целом. Как упоминалось выше, после признания вины часто не следует дальнейшего расследования.

Если бы принуждение давало меньшее количество признательных показаний, полиции пришлось бы использовать многие другие инструменты расследования, которыми они располагали, чтобы гарантировать, что был идентифицирован правильный подозреваемый.

Им придется опросить больше свидетелей, протестировать образцы ДНК и использовать другие научные и технические достижения для расследования.Прокуроры, которые не могли основываться на предположении, что сомнительное признание будет признано добровольным, также будут вынуждены провести дополнительное расследование или подумать, прежде чем предъявить обвинение подозреваемому.

Хотя в краткосрочной перспективе это может показаться дорогостоящим средством, отказ от ложных признаний и более тщательный процесс предварительной оплаты вполне могут со временем сэкономить деньги.

В частности, если изменения привели к меньшему количеству ложных признаний, прокуратура также могла бы более достоверно утверждать, что признания были добровольными.

По иронии судьбы, несмотря на вероятные протесты, ограничения на тактику допроса действительно могут помочь полиции.

В нынешнем виде даже самому скрупулезному офицеру очень трудно понять, сколько это слишком много, как далеко и насколько уязвим тот или иной подозреваемый.

В последнем исследовании профессора Гарретта сообщалось, что ряд подозреваемых раскрыли информацию о предполагаемых преступлениях, которую могли знать только подозреваемые или полиция.

Как только эти люди были реабилитированы, стало очевидно, что такие «признания» были явно загрязнены их следователями.Профессор Гаррет предполагает, что, а не преднамеренное заражение, такие подробности были переданы подозреваемым полицией «совершенно непреднамеренно» во время «сложного» допроса, в ходе которого «полиция предлагает подозреваемым набор сложных и все более обвиняемых в преступлении. попытка добиться признания ».

Четкие правила, призванные снизить сложность допросов и запретить определенные методы, дадут полиции гораздо более четкие сигналы о том, как допросить подозреваемого.Короче говоря, полиция не требует, чтобы она была психологом над следователем.

Настаивание на определенных защитных мерах защиты подозреваемых также поможет судьям суда и апелляционной инстанции. Вместо того, чтобы предугадывать в каждом случае, какая комбинация тактических приемов могла превзойти волю подозреваемого, судьи имели бы более четкие правила, с которыми они могли бы работать.

Если, например, будет установлено, что три часа — это верхний предел допроса, прежде чем он станет принудительным, судьи смогут полагаться на четкое правило для вынесения решения.Это позволило бы сэкономить время и административные расходы и гарантировать, что судьям не придется погружаться в сознание отдельных подозреваемых, чтобы определить, насколько они уязвимы.

Это также избавит судей от необходимости делать индивидуальные предположения о поведении определенного сотрудника правоохранительных органов.

Это также могло бы исправить возможную предвзятость со стороны правоохранительных органов со стороны судей, отняв у них некоторую свободу усмотрения при принятии решений о пресечении.

Распространение защиты LEOBOR на всех подозреваемых, возможно, окажет еще большее влияние на обычных граждан.В настоящий момент, когда недоверие граждан как к политикам, так и к правоохранительным органам находится на проблемном уровне,

публичное признание того, что LEOBOR должны защищать всех, а не только полицию, немедленно окажет благотворное влияние. Это было бы воплощением справедливости.

Хотя отмена LEOBOR может достичь аналогичной цели, она не будет столь же эффективной. Распространение LEOBOR на всех подозреваемых покажет, что правоохранительные органы действительно искренне вели переговоры о своей защите. Это также показало бы, что власть имущие, признавая несправедливость избирательного применения такой защиты, решили предоставить рядовым гражданам такие же права.В частности, если публикация будет опубликована вместе с данными о ложных признаниях, общественность, скорее всего, положительно отреагирует на здравый смысл и легко понятные средства защиты — средства защиты, которые некоторые вполне могут предположить, что они уже существуют.

Распространение защиты LEOBOR на всех подозреваемых означало бы опасный делегитимизирующий фаворитизм и превратило бы его в легитимизирующую и политически привлекательную реформу уголовного правосудия.

Более того, затраты на это, будь то законодательные или судебные меры, будут небольшими — меры защиты уже согласованы и изложены для законодателей и судей.

Конкретные и полезные действия законодателей подобного рода могли бы сделать больше, чем просто восстановить легитимность системы в глазах некоторой части общества.

Если эмпирики процессуального правосудия правы, это также может повлиять на нормативную ценность уголовного права и даже на соблюдение законов, которые мы хотим обеспечить.

Общественность, которая видит, что правоохранительные органы уважают их, действуют для устранения коррупционного влияния и делают все возможное для равномерного распределения уголовных дел, должна привести к более высокому уровню доверия со стороны граждан.Этот более высокий уровень доверия должен привести, по крайней мере, в некоторых слоях общества к большему уважению закона.

Любая степень справедливости, точности и законности, которую можно привнести в нашу текущую систему, — это проект, заслуживающий серьезного рассмотрения. Тот факт, что в данном случае проект исходит от наиболее осведомленных инсайдеров и относительно недорого навязать, делает распространение LEOBOR на всех практической и действенной реформой. Но, как и любое предложение о реформе, это предложение вызовет возражения.

Сразу возникает один контраргумент: полиция, как инсайдеры, разрабатывает не справедливую систему, а коррумпированную. Они знают, какие методы допроса заставляют подозреваемых признаться, и хотят защитить себя от таких приемов, не для защиты невиновных подозреваемых в полиции, а для защиты виновных. Другими словами, циник может сказать, что LEOBOR — это коррумпированная защита для коррумпированных инсайдеров.

в этом случае их распространение на всех подозреваемых будет чрезмерным, что означает, что меньше виновных будет давать признательные показания, что затруднит правоохранительным органам эффективное раскрытие преступлений.

Эта статья уже конкретно рассматривает этот вопрос, предлагая расширение только тех положений LEOBOR, которые также имеют независимое обоснование. В более широком смысле чрезмерная коррекция — это разумная проблема и одна из причин, по которой стоит отменить LEOBOR. Однако при серьезном рассмотрении обнаруживается несколько ответов на эту позицию. Во-первых, как показывает история LEOBOR, полиция не лоббировала эти законы цинично.

Их заявления отражают реальную убежденность в том, что утвердительные меры защиты при допросе необходимы для защиты права офицеров не свидетельствовать против самих себя.Во-вторых, хотя нельзя сказать, что распространение некоторых или всех этих подтверждающих прав на всех подозреваемых не приведет к чрезмерному исправлению на обочине, для большинства подозреваемых это вряд ли произойдет. Это по ряду причин. Подозреваемых, которые искренне хотят поговорить с полицией, не отпугнет, потому что им разрешают удовлетворять основные потребности, спать или понимать, какие обвинения им предъявлены.

В самих полицейских инструкциях по обучению четко указано, что для большинства подозреваемых достаточно часа или двух допросов, чтобы сделать добровольное заявление.Искушенные подозреваемые, которые не склонны разговаривать с полицией, будут ссылаться на свои права Miranda и вообще откажутся разговаривать с полицией.

Это оставляет, по общему признанию, неизвестное количество подозреваемых, у которых нет рационального желания разговаривать с полицией. Некоторые из этих подозреваемых признаются либо потому, что не понимают своих прав, либо потому, что их принуждают с помощью запугивания или других методов допроса.

Это текущее состояние закона о допросах.Правоохранительные органы и некоторые ученые считают, что это оптимально для всех подозреваемых, кроме полиции. Большинство ученых, пишущих на эту тему, этого не делают. Возможно чрезмерное исправление некоторых виновных подозреваемых, которые не будут говорить с полицией, если мы предоставим им права LEOBOR.

Но также несомненно, что некоторые из этих подозреваемых невиновны, а другие особенно уязвимы.

Будь то поставив себя на их место, извлекая уроки из реабилитации или просто заботясь о том, чтобы конституционная уголовная процедура применялась в равной степени, это те подозреваемые, которых общество должно максимально защитить.

Другое разумное возражение было бы противоположным: расширение прав на утвердительный допрос недостаточно далеко. Например, многие реформаторы системы уголовного правосудия считают, что ни одному подозреваемому нельзя позволять разговаривать с полицией без адвоката, точка.

Однако на практике это означает изменение закона Шестой поправки, чтобы включить допрос в качестве критического этапа, на котором подозреваемому должен быть предоставлен адвокат.

Это также означает потратить потенциально миллионы дополнительных долларов на увеличение числа государственных защитников.Короче говоря, это означает переосмысление всей структуры допросов.

Предложение этой статьи гораздо более ограничено и вполне может не защищать права подозреваемых в такой степени, как хотелось бы многим. Но это имеет то преимущество, что осуществимость и более тонкое преимущество состоит в том, что полиции придется противостоять их собственному желаемому обращению, прежде чем допрашивать других. Сама ясность этого сравнения может иметь большее влияние на то, как полиция проводит допросы, чем мы думаем. Конечно, есть детективы, которые заставляют признаться, прекрасно зная, что они не будут подвергаться применяемой ими тактике.Однако моя интуиция подсказывает, что большинство думает об этом иначе. Если бы они узнали, что средства защиты, которые они теперь должны уважать, были созданы ими, было бы непременно сложнее отказаться от них. Утвердительную защиту с помощью допроса будет так же легко реализовать, как и права Miranda .

Однако, в отличие от Miranda , который правоохранительные органы все еще могут рассматривать как навязанный судьями свыше,

игнорирование предлагаемых здесь средств защиты от допроса означало бы, что полиция не уважала права, которые они сами установили.

Заключение

Как общество, мы как никогда прежде считаемся с насилием со стороны полиции и с провалами нашей системы уголовного правосудия в целом. Полиция как подозреваемые в совершении уголовных преступлений и обвиняемые поднимают множество системных вопросов легитимности, которые до сих пор никогда не рассматривались. Как формальные правила, так и неформальный фаворитизм, подозреваемые в полиции получают преимущества, которых не получают никакие другие подозреваемые. Эти процессуальные преимущества добавляют к растущему списку причин, по которым уголовное правосудие в этой стране является несправедливой и несостоятельной системой права.Полиция — это часть небольшой группы профессионалов в области уголовного правосудия, которые понимают работу системы уголовного правосудия и влияют на нее. Таким образом, фаворитизм по отношению к ним представляет собой важные и неизученные механизмы, с помощью которых можно предлагать и изучать возможности реформирования укоренившихся и проблемных областей процесса уголовного правосудия. В этой статье рассматривается вопрос о том, как можно реформировать одну из таких областей — закон о вероисповедании. Распространение защиты, которую полицейские получают от тактики допроса на всех обвиняемых по уголовным делам, не решит наших проблем уголовного правосудия, но может повысить человечность, с которой обращаются с подозреваемыми, и точность их признаний.Более того, осознание того, что мы можем узнать из того, как полиция защищает себя и защищается другими профессионалами в области уголовного правосудия, открывает множество других способов, с помощью которых мы можем внести критические изменения в нашу перегруженную, неточную, расовую подоплеку и экономически невыгодную систему.

В чем смысл и значение тернового венца?

Ответ

После мнимых испытаний Иисуса и последующей порки, и до того, как Он был распят, римские солдаты «скрутили терновый венец и возложили его на Его голову.Они вложили посох в Его правую руку, преклонили колени перед Ним и издевались над Ним. «Слава, царь Иудейский!» — сказали они »(от Матфея 27:29; см. Также от Иоанна 19: 2–5). В то время как терновый венец был чрезвычайно болезненным, терновый венец был скорее насмешкой, чем болью. Это был «царь иудейский», которого избивали, плевали и оскорбляли предположительно низкосортные римские солдаты. Терновый венец был завершением их издевательств, взяв символ королевской власти и величия, корону, и превратил ее во что-то болезненное и унизительное.

Для христиан терновый венец напоминает о двух вещах: (1) Иисус был и остается царем. Однажды вся вселенная поклонится Иисусу как «Царю царей и Господу господствующих» (Откровение 19:16). То, что римские солдаты считали насмешкой, на самом деле было изображением двух ролей Христа: первая — страдающего слуги (Исайя 53), а вторая — победителя Мессии-Царя (Откровение 19). (2) Иисус был готов вынести боль, оскорбления и стыд — все из-за нас. Терновый венец и связанные с ним страдания давно прошли, и Иисус теперь получил венец, которого Он достоин.«Но мы видим Того, Кто на короткое время стал ниже ангелов, а именно Иисуса, , увенчанного славой и честью из-за страданий смерти, дабы по благодати Божьей вкусил смерть за всех» (Евреям 2: 9, курсив мой.)

Есть еще одна символика, воплощенная в терновом венце. Когда Адам и Ева согрешили, нанеся зло и проклятие миру, часть проклятия человечества была «… проклята земля из-за тебя; в боли ты будешь есть это во все дни своей жизни; терновника, и репейника, который он произведет для вас… »(Бытие 3: 17-18, курсив наш).Римские солдаты неосознанно взяли объект проклятия и вылепили из него корону для того, кто избавит нас от этого проклятия. «Христос искупил нас от проклятия закона, сделавшись за нас проклятием, ибо написано:« Проклят всякий, повешенный на дереве »» (Галатам 3:13). Христос Своей совершенной искупительной жертвой избавил нас от проклятия греха, символом которого является шип. Терновый венец, задуманный как издевательство, на самом деле был превосходным символом того, кем является Иисус и что Он пришел осуществить.

Терновый венец Морская звезда

Эти вспышки могут быть результатом чрезмерного вылова основного хищника морской звезды тернового венца, гигантского тритона, или они могут быть естественным явлением. Эти морские звезды, как известно, более успешно охотятся на больших участках коралловых рифов, когда кораллы уже находятся в стрессовом состоянии. Во время обесцвечивания кораллов или стрессов, вызванных деятельностью человека, нашествия терновых звезд могут быть особенно разрушительными.Эти морские звезды питаются, переворачивая весь свой желудок через рот, переваривая тонкий слой мягких тканей скелета коралла прямо в открытой среде и высасывая доступные питательные вещества.

Исторически сложилось так, что рыбаки и защитники природы, опасавшиеся, что морская звезда с терновым венцом нанесет непоправимый ущерб местным рифам, вместе пытались контролировать размер популяции этого хищника. В некоторых местах особи измельчали ​​пополам или на более мелкие кусочки.К сожалению, этот процесс мог иметь неприятные последствия, поскольку морская звезда в виде тернового венка может регенерировать руки, а в крайних случаях может регенерировать только из половины животного. Текущие усилия по борьбе с морскими звездами тернового венца включают полное удаление с рифа или отравление веществами, которые убивают морские звезды, но не другие виды на рифе (особенно кораллы).

Известно, что по крайней мере одна группа животных, связанных с определенными кораллами, нападает на морскую звезду терновый венец, чтобы защитить свои дома.Сторожевые крабы (род Trapezia ) живут среди ветвей кораллов из цветной капусты и других ветвящихся кораллов и, как известно, защищают свои домашние колонии от морских звезд тернового венца, которые пытаются ими питаться. Крабы пощипывают ножки морской звезды или даже слизистую оболочку желудка. Благодаря этому симбиозу крабы защищают колонию кораллов от потенциальных хищников, а взамен получают безопасное место для жизни и защиты от собственных хищников.

Эти морские звезды размножаются посредством поведения, известного как широковещательный нерест, когда несколько самок выпускают яйца, а несколько самцов выпускают сперму в толщу воды над рифом, и все это одновременно.Этот метод увеличивает вероятность того, что яйца будут успешно оплодотворены и что оплодотворенные яйца не будут съедены хищниками на поверхности рифа.

Популяции морских звезд тернового венца колеблются между вспышками с очень высокой плотностью и временами с гораздо меньшим количеством особей. Люди не используют этот вид, но ученые считают его видом, вызывающим озабоченность — не потому, что его численность слишком мала, а потому, что локально высокая численность может угрожать другим видам.

Oceana объединила усилия с Sailors for the Sea, организацией по охране океана, занимающейся обучением и привлечением мирового сообщества любителей водных видов спорта.«Моряки за море» разработали программу KELP (Детские экологические уроки), чтобы создать следующее поколение океанских распорядителей. Щелкните здесь или ниже, чтобы загрузить практические занятия по морским наукам для детей.

ЕС введет новые санкции в отношении Беларуси после угона Ryanair

Руководители ЕС в понедельник согласились ввести новые санкции в отношении Беларуси, включая запрет на использование ее воздушного пространства и аэропортов, после того, как «государство-изгой» нагло захватило самолет Ryanair для ареста журналист-диссидент на борту.

На решающем заседании Совета ЕС, блок из 27 стран также потребовал немедленного освобождения Романа Протасевича, оппозиционного блоггера и известного критика диктатора Александра Лукашенко, и его русской подруги Софии Сапеги, которую также увезли с гражданского лица. авиалайнер в воскресенье.

Лидеры ЕС решили применить индивидуальные санкции к должностным лицам, связанным с операцией, и призвали Международную организацию гражданской авиации начать расследование этого беспрецедентного шага.

Возмущение Запада растет в связи с принудительным перенаправлением пассажирского самолета, следовавшего в Литву из Греции в аэропорт Минска, белорусским режимом под предлогом запугивания бомбы — все для ареста 26-летнего журналиста.

Лидеры призвали свой совет «принять необходимые меры для запрета пролета воздушного пространства ЕС белорусскими авиакомпаниями и предотвращения доступа в аэропорты ЕС рейсов, выполняемых такими авиакомпаниями».

Текст был быстро одобрен лидерами, полными решимости противодействовать «решительной реакции» на инцидент из-за «серьезной угрозы авиационной безопасности и пассажирам на борту со стороны белорусских властей», по словам чиновника ЕС, непосредственно знакомого с обсуждениями, которые говорил анонимно.

Президент Европейского совета Шарль Мишель заявил, что Минск играет в «русскую рулетку с жизнями ни в чем не повинных мирных жителей», и назвал события «неприемлемыми, шокирующими и скандальными».

Президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен заявила, что инцидент был «угоном». Она сказала: «Это нападение на демократию. Это нападение на свободу слова. А это атака на европейский суверенитет. И это возмутительное поведение требует решительного ответа ».

KLM, голландское подразделение авиаперевозчика Air France KLM, заявила, что временно прекратит полеты над Беларусью после того, как премьер-министр Нидерландов Марк Рютте призвал авиакомпании в Европе избегать воздушного пространства Беларуси.

Однако угон самолета Ryanair был открыто поддержан Россией, министр иностранных дел которой Сергей Лавров заявил, что Беларусь придерживается «абсолютно разумного подхода» к задержанию журналиста.

Пресс-секретарь министерства Мария Захарова также высмеяла возмущение Запада по поводу предполагаемого угона самолета, написав в Facebook, что она «шокирована тем, что Запад называет инцидент в воздушном пространстве Беларуси« шокирующим »и обвиняет западные страны в« похищениях людей, принудительных посадках и незаконных действиях ». аресты ».У Москвы и Минска тесные политические, экономические и военные связи, и Лукашенко рассчитывал на поддержку России в условиях западных санкций.

Лукашенко, так называемый последний сильнейший деятель Европы, похоже, использовал угон самолета как предлог для новой атаки инакомыслия в Беларуси после того, как диктатор в понедельник подписал «репрессивный» закон, резко ограничивающий деятельность средств массовой информации и позволяющий им быть отключение без судебного заседания.

Это произошло после того, как Протасевич, которому предъявлены обвинения в смертной казни, теперь заявил, что он сотрудничает со следователями и «признается» в обвинениях в организации протестов против режима на видео, которое показывают государственные СМИ.Его сторонники заявили, что его почти наверняка пытали.

Президент США Джо Байден в понедельник назвал вынужденную переадресацию коммерческого пассажирского самолета «прямым вызовом международным нормам» и осудил эту акцию как «возмутительный инцидент». В своем заявлении он также выразил возмущение видеообращением Протасевича, которое транслировалось по белорусскому государственному телевидению.

«Этот возмутительный инцидент и видео, которое г-н Протасевич, похоже, снял под давлением, являются позорным нападением как на политическое инакомыслие, так и на свободу прессы», — говорится в заявлении Байдена.

«Соединенные Штаты вместе со странами всего мира призывают к его освобождению, а также к освобождению сотен политических заключенных, несправедливо удерживаемых режимом Лукашенко».

Отдельно Белый дом сообщил, что советник по национальной безопасности Джейк Салливан в понедельник беседовал с лидером белорусской оппозиции Светланой Цихановской. Салливан сказал лидеру оппозиции, что США «в координации с ЕС и другими союзниками и партнерами будут привлекать к ответственности режим Лукашенко.

Два сенатора США призвали администрацию Байдена запретить американским авиакомпаниям въезд в воздушное пространство Беларуси из-за инцидента. «Мы должны защищать ни в чем не повинных пассажиров от деспотических режимов и солидарно с диссидентами, которые подвергаются преследованиям», — заявили в совместном заявлении сенатор Дик Дурбин, штат Иллинойс, и Марко Рубио, штат Флорида.

Президент Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен выступает на пресс-конференции на саммите ЕС в здании Европейского совета в Брюсселе

Канцлер Германии Ангела Меркель (в центре) беседует с президентом Франции Эммануэлем Макроном во время круглого стола в ЕС саммит в Брюсселе

На решающем саммите блок из 27 стран также потребовал немедленного освобождения Романа Протасевича, оппозиционного блоггера, которого называют «личным врагом» белорусского диктатора Александра Лукашенко

Авиалайнер, полный туристов, совершил аварийная посадка в аэропорту Минска после сопровождения истребителя МиГ-29 на фоне сообщений о взрыве бомбы на борту

Рейс FR4978 авиакомпании Ryanair летел из Афин в Греции в Вильнюс в Литве в сопровождении советского МиГ- 29 в Беларусь на фоне фальшивых сообщений о СВУ на борту.Он был вынужден совершить экстренную посадку в аэропорту Минска, где власти арестовали журналиста-диссидента Романа Протасевича

РОМАН ПРОТАСЕВИЧ: БЛОГГЕР ОППОЗИЦИИ ПРИНУЖДЕН В ИЗГНАНИЕ

Издание Протасевича NEXTA принимало активное участие в репортажах о волне протестов оппозиции, угрожавших в прошлом году. свергнуть Лукашенко, прежде чем его поддержал Владимир Путин

Протасевич, 26 лет, долгое время был занозой в боку жесткого диктатора Беларуси Александра Лукашенко.

Он работал редактором на польском канале Nexta Live, который основан на приложении для обмена сообщениями Telegram и имеет более 1 миллиона подписчиков.

Канал, открыто враждебный Лукашенко, сыграл важную роль в трансляции массовых акций протеста оппозиции против президента в прошлом году.

Nexta также помогала координировать те же акции протеста, которые были вызваны гневом по поводу того, что оппозиция назвала фальсификацией президентских выборов.

Кадры канала, показывающие, как жестко полиция расправляется с демонстрантами, широко использовались международными СМИ в то время, когда белорусские власти неохотно допускали иностранные СМИ.

В ноябре Протасевич опубликовал копию официального белорусского списка террористов, в которой фигурировало его имя.

В списке говорилось, что он обвинялся в организации массовых беспорядков во время работы в Nexta. Он также обвиняется в нарушении общественного порядка и разжигании социальной ненависти. Он расценивает обвинения, по которым он может быть заключен в тюрьму на годы, как неоправданные политические репрессии.

Протасевич бежал из Беларуси в Польшу в 2019 году из-за давления со стороны властей, сообщает Media Solidarity, группа, поддерживающая белорусских журналистов.

Он перевез своих родителей в Польшу после того, как за ними установили наблюдение. Позже он переехал в Вильнюс, столицу Литвы, где также проживает лидер оппозиции Светлана Цихановская.

Протасевич в настоящее время является главным редактором белорусского политического средства массовой информации, размещенного в мессенджере Telegram под названием «Беларусь мозга», у которого около четверти миллиона подписчиков.

Он летел обратно в Вильнюс из Греции, где провел время, фотографируя визит Цихановской.Перед отлетом он разместил фотографии в социальных сетях.

Сидя за столом, скрестив руки перед собой и быстро разговаривая, Протасевич сказал, что состояние его здоровья удовлетворительное, и сказал, что с ним обращались в заключении «максимально корректно и согласно закону». Он добавил, что дает показания следователям об организации массовых беспорядков.

Ранее МВД Беларуси сообщило, что Протасевич содержится в Минске, и отклонило неподтвержденные сообщения о том, что он был госпитализирован с сердечным заболеванием.«Жалоб на его здоровье в администрацию учреждения не поступало», — говорится в сообщении ведомства в Telegram-канале.

Лидер оппозиции в изгнании Светлана Тихановская, которая ранее появлялась в аналогичном видео, опубликованном государственными СМИ, в котором она призвала своих сторонников не протестовать после прошлогодних выборов, сказала, что видео было снято под «физическим и моральным давлением», и призвала его ‘немедленное освобождение. Лидеры ЕС согласовали новые санкции против Беларуси, в том числе запрет на использование воздушного пространства и аэропортов ЕС.

Протасевич, оба бежавшие в Европу, в прошлом году был добавлен в белорусский список «лиц, причастных к террористической деятельности». В Минске ему предъявлено обвинение в организации массовых беспорядков, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до 15 лет.

Г-жа Цихановская ранее вызвала опасения, что Протасевич, вероятно, находилась в «ужасных обстоятельствах» и подвергалась пыткам, сказав Sky News: «Мы очень боимся не только за его свободу, но и за его жизнь».

Ryanair сообщила, что белорусские авиадиспетчеры сообщили экипажу, что самолету угрожала бомба, когда он пересекал воздушное пространство Беларуси в воскресенье, и приказали ему приземлиться.

Истребитель МиГ-29 советской эпохи был поднят в воздух, чтобы сопровождать самолет, в наглой демонстрации силы Лукашенко, который правит страной железной рукой более четверти века. Затем власти Беларуси арестовали 26-летнего активиста, журналиста и известного критика Лукашенко.

Протасевича и его русскую девушку сняли с самолета вскоре после его приземления, и власти не сообщили, где они содержатся. Рейсу Ryanair FR4978, который начался в Афинах, Греция, в конечном итоге было разрешено продолжить рейс в Вильнюс, Литва.

Президент США Джо Байден был проинформирован об инциденте, и советник по национальной безопасности Джейк Салливан поднял этот вопрос во время телефонного разговора с секретарем Совета безопасности России, заявила пресс-секретарь Белого дома Джен Псаки. Она добавила, что администрация осудила то, что она назвала «шокирующим актом», когда она отклонила рейс для задержания журналиста.

«Это представляет собой наглое оскорбление международного мира и безопасности со стороны режима. Мы требуем немедленного международного, прозрачного и заслуживающего доверия расследования этого инцидента », — сказала она, добавив, что США связывались с НАТО, ЕС, Организацией по безопасности и сотрудничеству в Европе, среди прочего, по поводу следующих шагов.

Лидеры ЕС были особенно решительны в своем осуждении ареста и движения против самолета, который летел между двумя странами-членами блока и эксплуатировался авиакомпанией, базирующейся в Ирландии, которая также является членом.

Блок вызвал «посла» Беларуси, чтобы осудить недопустимый шаг белорусских властей, и заявил в заявлении, что арест — это еще одна вопиющая попытка заставить замолчать все голоса оппозиции в стране ».

Президент Литвы Гитанас Науседа призвал ЕС «принять четкие меры, чтобы изменить модель поведения этого очень опасного режима».

Канцлер Германии Ангела Меркель осудила «беспрецедентные действия» белорусских властей и потребовала немедленного освобождения Протасевича и его подруги Софии Сапеги.

Премьер-министр Чехии Андрей Бабиш заявил, что «скандальный инцидент в Беларуси свидетельствует о признаках государственного терроризма, и это невероятно», а президент Комиссии ЕС Урсула фон дер Ляйен заявила, что это равносильно «угону самолета».

Лидеры ЕС пытались приблизить Беларусь к блоку — чтобы стимулировать демократические реформы и уменьшить влияние России — но пока безуспешно.В преддверии саммита некоторые лидеры ЕС пригрозили новыми санкциями — от отмены прав на посадку в блоке для национального авиаперевозчика Беларуси «Белавиа» до исключения из спортивных мероприятий.

Не дожидаясь выхода в ЕС, латвийская airBaltic заявила, что будет избегать воздушного пространства Беларуси, а правительство Литвы заявило, что со вторника даст указание всем рейсам в и из балтийских стран также избегать Беларуси.

Министр транспорта Великобритании Грант Шаппс сказал, что дал указание Управлению гражданской авиации Великобритании «потребовать от авиакомпаний избегать воздушного пространства Беларуси, чтобы обеспечить безопасность пассажиров».Он добавил, что приостанавливает действие разрешения, позволяющего Белавиа работать в Великобритании.

Ранее министр иностранных дел Доминик Рааб заявил, что «очень трудно поверить», что задержание г-на Протасевича во время полета могло произойти «по крайней мере без согласия властей Москвы».

Он сказал, что, хотя ситуация еще не прояснилась, отношения между Минском и Москвой позволяют предположить, что российские лидеры, возможно, знали о планах заранее.

В палате общин он сказал: «Очень трудно поверить, что такого рода действия могли быть предприняты, по крайней мере, без согласия властей в Москве, но, как я уже сказал, это пока неясно.

Позже, беседуя с журналистами, его спросили, почему он считает, что это не могло произойти без ведома России, и г-н Рааб ответил: «С учетом всех обстоятельств. Но мы не знаем — это просто близость отношений между Минском и Москвой ».

Президент Украины Владимир Зеленский приказал властям переехать, чтобы прервать воздушное сообщение с Беларусью и запретить украинские полеты через воздушное пространство соседа.

Подруга оппозиционного журналиста Романа Протасевича София Сапега, которая также была задержана

Авиационные эксперты утверждали, что Беларусь угрожала сбить самолет Ryanair из Афин в Вильнюс, если он не приземлится немедленно (на снимке: истребитель МиГ-29, участвовавший в инциденте возвращение на базу в Белоруссии).Их присутствие вызвало опасения по поводу причастности российских спецслужб к неясной операции по задержанию 26-летнего оппозиционного журналиста Романа Протасевича, пассажира самолета, который был задержан вместе со своей подругой Софией Сапегой, 23 года, в Минске

Оппозиционный журналист Роман Протасевич, 26 лет. (на снимке после того, как он был отделен от других пассажиров) был вытащен из самолета и арестован вместе со своей русской подругой Софией Сапегой, 23 года, после того, как рейс из Греции в Литву совершил вынужденную посадку в Минске

Лукашенко превратил Беларусь в Северную Корею в Европа »: реакция на угон самолетов усиливается по мере того, как Запад вызывает послов Беларуси и готовятся новые санкции

Берлин, Лондон и Брюссель вызвали белорусских послов, поскольку находящийся в изгнании лидер оппозиции Светлана Тихановская призвала к независимому расследованию, новым санкциям и исключению Минска от международных авиационных организаций.

«Совершен акт государственного терроризма, и теперь все пассажиры, летящие над Беларусью на гражданском самолете, будут в опасности», — сказала Тихановская журналистам в Вильнюсе.

«Режим превратил нашу страну в Северную Корею в центре Европы», — сказала она.

ЕС и другие западные страны уже ввели широкий спектр санкций против правительства Лукашенко в связи с жестоким подавлением демонстраций оппозиции, последовавшим за его спорным переизбранием на шестой срок в августе прошлого года.

Вместе с соучредителем Степаном Путило Протасевич до недавнего времени руководил телеграмм-каналом Nexta, который помогал организовывать протесты, которые были самым большим вызовом правлению Лукашенко с момента его прихода к власти в бывшей советской стране в 1994 году.

Беларусь настаивала на своих действиях. юридически по поводу заземления самолета Ryanair, обвинив Запад в «необоснованных обвинениях» по политическим мотивам.

Его начальник ВВС заявил, что капитан самолета решил приземлиться в Беларуси «без постороннего вмешательства» и что пилот мог выбрать полет в Украину или Польшу.

Высокопоставленный белорусский транспортный чиновник сказал, что власти получили письмо, якобы от ХАМАС, с угрозой взорвать самолет над Вильнюсом, если ЕС не откажется от поддержки Израиля.

Канцлер Германии Ангела Меркель отклонила объяснения Минска как «совершенно неправдоподобные», поскольку ЕС настаивал на проведении расследования Международной организацией гражданской авиации. ИКАО, агентство ООН, должно встретиться в четверг.

Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш поддержал призывы к «полному, прозрачному и независимому расследованию этого тревожного инцидента».

США и ЕС ввели санкции в отношении высокопоставленных белорусских чиновников на фоне нескольких месяцев протестов, вызванных переизбранием Лукашенко на шестой срок в ходе голосования в августе 2020 года, которое оппозиция отвергла как сфальсифицированные. С тех пор в Беларуси арестовано более 34 тысяч человек, тысячи избиты.

Министерство иностранных дел Беларуси возмутилось так называемыми «воинственными» заявлениями ЕС, настаивая на том, что Минск действовал «в полном соответствии с международными правилами».

Он приказал всем латвийским дипломатам покинуть страну после того, как в понедельник белорусский флаг был заменен на бело-красный, используемый оппозицией на чемпионате мира по хоккею с шайбой в Риге, Латвия.Мероприятие было перенесено из Минска на фоне международного протеста по поводу разгона.

Lufthansa сообщила, что рейс из Минска во Франкфурт с 51 человеком на борту был задержан в понедельник из-за «предупреждения безопасности». Вылет разрешили после досмотра самолета, пассажиров и груза.

В воскресенье сайты слежения за рейсами показали, что рейс Ryanair находился примерно в 10 километрах (6 милях) от литовской границы, когда он был перенаправлен. Были противоречивые сообщения о том, что именно произошло.

Сотрудник министерства транспорта Беларуси Артем Сикорский сообщил, что минский аэропорт получил электронное письмо об угрозе взрыва бомбы от палестинской группировки боевиков ХАМАС.

Пресс-служба Лукашенко сообщила, что он приказал самолету сопровождать истребитель после того, как ему сообщили об угрозе взрыва. Заместитель командующего ВВС Андрей Гурцевич сообщил белорусскому государственному телевидению, что экипаж Ryanair решил приземлиться в Минске, добавив, что истребитель был отправлен «для обеспечения безопасной посадки».

Но в заявлении Ryanair говорится, что белорусский авиадиспетчер дал указание самолету отклониться в сторону столицы.Самолет обыскали, бомбы не нашли.

Генеральный директор Ryanair Майкл О’Лири назвал этот шаг «случаем государственного угона». пиратство, спонсируемое государством ». Явно ссылаясь на белорусское агентство безопасности, которое до сих пор носит советское название КГБ, О’Лири сказал ирландской радиостанции Newstalk, что, по его мнению, «некоторые агенты КГБ выгружены из самолета» в Минске.

Из 126 человек, первоначально находившихся на борту рейса, только 121 добрался до Вильнюса, по словам Роландаса Кишкиса, начальника бюро криминальной полиции литовской столицы, где уже началось расследование.

Пассажиры описали шок Протасевича, когда он понял, что самолет летит в Минск.

«Я видел, как этот белорус с девушкой сидел прямо за нами. Он испугался, когда пилот сказал, что самолет направляется в Минск. Он сказал, что там его ждет смертная казнь », — сказал пассажир Мариус Руткаускас после того, как самолет наконец прибыл в Вильнюс.

«Посидели час после приземления. Потом начали выпускать пассажиров и забрали этих двоих. Больше мы их не видели.

Протасевич был соучредителем канала Nexta приложения для обмена сообщениями Telegram, который сыграл важную роль в организации протестов против Лукашенко.

Почти 2 миллиона белорусов в стране с населением 9,3 миллиона человек следили за каналом, который был основным каналом для организации демонстраций, и давали советы, как избегать полицейских кордонов. Он также разместил фотографии, видео и другие материалы, документирующие жестокое подавление протестов полицией.

Белорусские власти назвали канал «экстремистским» и заочно обвинили Протасевича в разжигании массовых беспорядков и разжигании социальной розни.Если его признают виновным, ему грозит 15 лет тюрьмы.

В ноябре КГБ Беларуси также включил Протасевича в список лиц, подозреваемых в причастности к терроризму, что является зловещим признаком того, что ему могут быть предъявлены еще более серьезные обвинения. Терроризм карается смертью в Беларуси, единственной стране в Европе, где сохраняется смертная казнь.

На фоне международного возмущения Москва быстро протянула руку помощи своему союзнику. Министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что этот эпизод требует расследования, но нельзя торопиться.

Во время предыдущего переключения пассажирского рейса рейс United Airlines в 2004 году из Лондона в Вашингтон с певцом Юсуфом Исламом, более известным как Кэт Стивенс, был отправлен в Бангор, штат Мэн, где агенты ФБР встретили самолет и отправили его обратно. в Англию.

Официальные лица США заявили, что ему было отказано в доступе в Соединенные Штаты по соображениям национальной безопасности. Позже его пустили в США.

Белорусский журналист, которого вытащили из захваченного самолета Ryanair, появляется на государственном телевидении, чтобы сказать, что он «сознается» в преступлениях — после того, как коллеги заявили, что его почти наверняка ПЫТАЛИ

Журналист-диссидент, которого резко вытащили из самолета Ryanair с его русским языком. подруга, арестованная белорусским режимом во время «возмутительного» угона в воскресенье, появилась по государственному телевидению, чтобы сказать, что он «сознается» в организации массовых протестов, поскольку он борется за свою жизнь.

Роман Протасевич, известный критик разыскиваемого в Беларуси диктатора Александра Лукашенко, был задержан после того, как его рейс из Греции в Литву был направлен в Минск военным самолетом под предлогом угрозы взрыва бомбы.

26-летний парень, которому предъявлены обвинения в смертной казни, теперь заявил, что сотрудничает со следователями и «сознается» в организации протестов против режима в прошлом году, в клипе, который демонстрируется государством. СМИ. Его сторонники заявили, что его почти наверняка пытали.

Протасевич также отрицал наличие проблем со здоровьем после сообщений о том, что он был госпитализирован с сердечным заболеванием — заявления, опровергнутые Министерством внутренних дел Беларуси в понедельник.

«Нахожусь в СИЗО №1 г. Минска. Могу сказать, что у меня нет проблем со здоровьем, в том числе с сердцем или другими органами », — сказал он в клипе, который, судя по всему, был снят на камеру телефона.

Он одет в черную толстовку с капюшоном и сидит за столом в неприметной комнате с пачкой сигарет рядом с ним, ерзает руками, делая заявление, и на его лбу видны некоторые темные отметины.

«Отношение сотрудников ко мне максимально правильное и в соответствии с законом. Я продолжаю сотрудничать со следователями и признаюсь в организации массовых беспорядков в Минске », — сказал Протасевич.

Лидер оппозиции в изгнании Светлана Тихановская, которая ранее появлялась в аналогичном видео, опубликованном государственными СМИ, в котором она призвала своих сторонников не протестовать после прошлогодних выборов, сказала, что видео было снято под «физическим и моральным давлением», и призвала его ‘немедленное освобождение.

Г-жа Цихановская ранее вызвала опасения, что Протасевич, вероятно, находилась в «ужасных обстоятельствах» и подвергалась пыткам, сказав Sky News: «Мы очень боимся не только за его свободу, но и за его жизнь».

Это произошло после того, как лидеры ЕС согласовали новые санкции против Беларуси, включая запрет на использование ее воздушного пространства и аэропортов, после того, как глава Брюсселя Урсула фон дер Ляйен раскритиковала «возмутительное и незаконное поведение» Лукашенко.

Роман Протасевич, которого вытащили из гражданского авиалайнера Ryanair и арестовал белорусский режим, заявил, что он «сознается» в обвинениях в организации протестов и сотрудничестве с властями, в видеоролике, распространяемом по государственному телевидению

Оппозиционный журналист Роман 26-летнего Протасевича (на фото после того, как его разлучили с другими пассажирами) вытащили из самолета и арестовали вместе со своей русской подругой Софией Сапегой, 23 года, после того, как рейс из Греции в Литву совершил вынужденную посадку в Минске

Подруга оппозиционного журналиста Романа Протасевича София Сапега, которая также была задержана

Пассажирский лайнер, полный туристов, совершил аварийную посадку в аэропорту Минска после того, как его сопровождал истребитель МиГ-29 на фоне сообщений о взрыве бомбы на борту

Ryanair, рейс FR4978, летевший из Афин в Грецию в направлении Вильнюс в Литве, когда его сопровождал советский истребитель МиГ-29 в Беларусь s на фоне фальшивых сообщений о СВУ на борту.Он был вынужден совершить вынужденную посадку в аэропорту Минска, где власти арестовали журналиста-диссидента Романа Протасевича

Авиационные эксперты утверждали, что Беларусь пригрозила сбить самолет Ryanair Афины — Вильнюс, если он не приземлится немедленно (на фото: МиГ-29 участвовавший в инциденте истребитель возвращается на базу в Белоруссии). Их присутствие вызвало опасения по поводу причастности российских спецслужб к неясной операции по задержанию 26-летнего оппозиционного журналиста Романа Протасевича, пассажира самолета, задержанного вместе со своей подругой Софией Сапегой, 23 года, в Минске

Лукашенко «превратил Беларусь в Север Корея в Европе »: реакция на угон самолетов нарастает по мере того, как Запад вызывает послов Беларуси и готовятся новые санкции

Берлин, Лондон и Брюссель вызвали белорусских послов, поскольку находящийся в изгнании лидер оппозиции Светлана Тихановская призвала к независимому расследованию, новым санкциям и к Минску. быть исключенным из международных авиационных органов.

«Совершен акт государственного терроризма, и теперь все пассажиры, летящие над Беларусью на гражданском самолете, будут в опасности», — сказала Тихановская журналистам в Вильнюсе.

«Режим превратил нашу страну в Северную Корею в центре Европы», — сказала она.

ЕС и другие западные страны уже ввели широкий спектр санкций против правительства Лукашенко в связи с жестоким подавлением демонстраций оппозиции, последовавшим за его спорным переизбранием на шестой срок в августе прошлого года.

Вместе с соучредителем Степаном Путило Протасевич до недавнего времени руководил телеграмм-каналом Nexta, который помогал организовывать протесты, которые были самым большим вызовом правлению Лукашенко с момента его прихода к власти в бывшей советской стране в 1994 году.

Беларусь настаивала на своих действиях. юридически по поводу заземления самолета Ryanair, обвинив Запад в «необоснованных обвинениях» по политическим мотивам.

Его начальник ВВС заявил, что капитан самолета решил приземлиться в Беларуси «без постороннего вмешательства» и что пилот мог выбрать полет в Украину или Польшу.

Высокопоставленный белорусский транспортный чиновник сказал, что власти получили письмо, якобы от ХАМАС, с угрозой взорвать самолет над Вильнюсом, если ЕС не откажется от поддержки Израиля.

Канцлер Германии Ангела Меркель отклонила объяснения Минска как «совершенно неправдоподобные», поскольку ЕС настаивал на проведении расследования Международной организацией гражданской авиации. ИКАО, агентство ООН, должно встретиться в четверг.

Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш поддержал призывы к «полному, прозрачному и независимому расследованию этого тревожного инцидента».

Протасевич, откровенный критик белорусского Лукашенко, которого окрестили «последним диктатором Европы», был объявлен в розыск за участие в организации массовых протестов против него после фальсификации выборов в прошлом году.

Министерство внутренних дел Беларуси сообщило, что Протасевич содержится в Минске, и отклонило неподтвержденные сообщения о том, что он был госпитализирован. Ранее белорусские СМИ сообщали, что мать Протасевича получила неподтвержденные сообщения о том, что ее сын находится в больнице и находится в критическом состоянии из-за проблем с сердцем.

«Эта информация не соответствует действительности», — говорится в сообщении ведомства в своем Telegram-канале.

В нем добавлено, что «задержанный находится под стражей» и содержится в СИЗО №1 в центре Минска.

«В администрацию учреждения жалоб на его здоровье не поступало», — сказали в ведомстве.

Рейс Протасевича резко отклонился от своего курса всего в нескольких милях от литовской границы и приземлился в Минске в воскресенье, что заставило некоторых авиационных экспертов предположить, что советский истребитель МиГ-29 мог даже угрожать сбить самолет. Пассажирский самолет Ryanair.

Подозрения выпали на четырех пассажиров, предположительно агентов секретной службы Беларуси, известной как КГБ, то же имя, что и ее российский коллега, которые добровольно вылетели в Минск, не продолжив полет, когда он прибыл на последний место назначения, столица Литвы Вильнюс.

Их присутствие вызвало опасения, что белорусские или российские агенты были вовлечены в неясную операцию по задержанию Протасевича, который умолял команду не выполнять приказ, говоря «они убьют меня» и рассказывая попутчику на земле о том, с чем он столкнулся. ‘смертная казнь.

Министр иностранных дел Великобритании Доминик Рааб поднял вопрос о возможности прямого участия России в утечке гражданского авиалайнера, заявив сегодня депутатам парламента: власти в Москве ».

Профессор истории Йельского университета Тимоти Снайдер также подлил масла в огонь слухов об участии России в заговоре, заявив в твите: «Беларусь не угнала бы самолет ЕС без одобрения России».

Но Россия сегодня поддержала Белоруссию, когда министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что Лукашенко придерживается «абсолютно разумного подхода» к задержанию Протасевича.

Пресс-секретарь министерства Мария Захарова также высмеяла возмущение Запада по поводу предполагаемого угона самолета, написав в Facebook, что она «шокирована тем, что Запад называет инцидент в воздушном пространстве Беларуси« шокирующим »и обвиняет западные страны в« похищениях людей, принудительных посадках и незаконных действиях ». аресты ».

Лукашенко, союзник Владимира Путина, лично отдал «недвусмысленный приказ» «заставить самолет развернуться и приземлиться», говорится в сообщении службы новостей президента Беларуси.

Цихановская призвала к более широким санкциям в отношении режима Лукашенко после ареста Протасевича, который, по ее словам, был «результатом безнаказанности».

«Уже девять месяцев мы ведем борьбу против режима после фальсифицированных выборов, но режим все еще чувствует себя безнаказанным, и вы видите, что они используют такие ужасные методы похищения людей», — сказала она.

«Мы должны оказать гораздо большее давление на этот режим, чтобы он прекратил насилие и освободил политических заключенных».

Она сказала, что считает «невероятным», что режим продержался долго при таких обстоятельствах, особенно потому, что «весь округ против режима».

«Вопрос только в том, сколько жертв будет в этой борьбе за свободу и за демократию? Уверена, что эти изменения скоро произойдут », — добавила она.

РОМАН ПРОТАСЕВИЧ: ОППОЗИЦИОННЫЙ БЛОГГЕР ПРИНУЖДЕН В ИЗГНАНИЕ

NEXTA, издание Протасевича, принимало активное участие в освещении волны протестов оппозиции, которая в прошлом году угрожала свергнуть Лукашенко, прежде чем его поддержал Владимир Путин

Протасевич, 26, долгое время был занозой в боку жесткого диктатора Беларуси Александра Лукашенко.

Он работал редактором на польском канале Nexta Live, который основан на приложении для обмена сообщениями Telegram и имеет более 1 миллиона подписчиков.

Канал, открыто враждебный Лукашенко, сыграл важную роль в трансляции массовых акций протеста оппозиции против президента в прошлом году.

Nexta также помогала координировать те же акции протеста, которые были вызваны гневом по поводу того, что оппозиция назвала фальсификацией президентских выборов.

Кадры канала, показывающие, как жестко полиция расправляется с демонстрантами, широко использовались международными СМИ в то время, когда белорусские власти неохотно допускали иностранные СМИ.

В ноябре Протасевич опубликовал копию официального белорусского списка террористов, в которой фигурировало его имя.

В списке говорилось, что он обвинялся в организации массовых беспорядков во время работы в Nexta. Он также обвиняется в нарушении общественного порядка и разжигании социальной ненависти. Он расценивает обвинения, по которым он может быть заключен в тюрьму на годы, как неоправданные политические репрессии.

Протасевич бежал из Беларуси в Польшу в 2019 году из-за давления со стороны властей, сообщает Media Solidarity, группа, поддерживающая белорусских журналистов.

Он перевез своих родителей в Польшу после того, как за ними установили наблюдение. Позже он переехал в Вильнюс, столицу Литвы, где также проживает лидер оппозиции Светлана Цихановская.

Протасевич в настоящее время является главным редактором белорусского политического средства массовой информации, размещенного в мессенджере Telegram под названием «Беларусь мозга», у которого около четверти миллиона подписчиков.

Он летел обратно в Вильнюс из Греции, где провел время, фотографируя визит Цихановской.Перед отлетом он разместил фотографии в социальных сетях.

Между тем аэропорт Минска оказался в центре новой драмы в понедельник после того, как он приостановил посадку на рейс Lufthansa во Франкфурт из-за опасений по поводу безопасности после получения информации о возможном террористическом акте.

Lufthansa заявила в письменном заявлении в понедельник, что власти Минска, вызванные тревогой, выгрузили багаж и грузы с рейса Lh2487 и провели новые проверки безопасности 56 человек на борту, включая пять членов экипажа.

Минский аэропорт сообщил, что меры по досмотру пассажиров, багажа и самолетов завершены и самолет снова готовится к вылету. В нем говорилось, что аэропорт работает нормально.

«Сообщение о теракте, полученное ранее на электронную почту аэропорта, не подтвердилось», — сказали в аэропорту.

Ранее босс Ryanair Майкл О’Лири осудил «спонсируемое государством пиратство» со стороны Беларуси после того, как один из его пассажирских самолетов был вынужден приземлиться военным самолетом под предлогом угрозы взрыва бомбы.

«Я думаю, это очень страшно для экипажа, для пассажиров, которых держали под вооруженной охраной, обыскивали их сумки», — сказал он Newstalk.

«Было ясно, что намерение российских властей состояло в том, чтобы удалить журналиста и его попутчика. Мы полагаем, что с самолета выгружались и несколько агентов КГБ ».

Депутат от консерваторов Том Тугендхат сегодня утром назвал это «военным актом», присоединившись к осуждению правительств Великобритании, Ирландии и Америки.«Это был полет между двумя членами НАТО и между двумя членами ЕС, — сказал Радио 4 председатель комитета по иностранным делам». «Если это не военный акт, то это определенно военный акт».

Г-н Рааб, министр иностранных дел Великобритании, пообещал привлечь Лукашенко к ответу «за его диковинные действия» с дальнейшими санкциями и потребовал «немедленного освобождения Протасевича».

Его ирландский коллега Саймон Ковени тоже не выдержал, заявив, что Дублин, где находится штаб-квартира Ryanair, не позволит «спонсируемому государством пиратству» остаться безнаказанным.

«Мы не можем допустить, чтобы этот инцидент прошел на основании предупреждений или сильных пресс-релизов», — сказал Ковени RTE. «Я думаю, что санкции, применяемые в связи с этим, должны иметь реальное преимущество. Фактически это было авиационное пиратство, спонсируемое государством ».

Москва защищала своего союзника, а министр иностранных дел Сергей Лавров назвал действия Лукашенко «абсолютно разумным подходом».

«Представитель белорусского внешнеполитического ведомства … подчеркнул готовность белорусских властей действовать прозрачно и следовать всем международным правилам», — заявил Лавров на пресс-конференции по итогам встречи со своим греческим коллегой. .

«Я считаю, что это абсолютно разумный подход».

Он призвал мировое сообщество «трезво оценить ситуацию».

Ранее в понедельник власти Беларуси настаивали на том, что они действовали законно, когда отклонили рейс. Вместо этого они обвинили Запад в необоснованных заявлениях по политическим мотивам.

Несколько европейских авиакомпаний, включая AirBaltic, Air Austria и Wizz Air, избегали воздушного пространства Беларуси сегодня, поскольку лидеры ЕС собирались встретиться в Брюсселе, чтобы обсудить дальнейшие санкции против Лукашенко.

AirBaltic заявила, что следит за ситуацией и будет избегать воздушного пространства Беларуси, пока она не «прояснится». В нем добавлено: «Безопасность и здоровье наших пассажиров и сотрудников — главный приоритет».

Комитет по иностранным делам потребовал полного запрета полетов в воздушном пространстве Беларуси. Депутат Тугендхат сказал, что он хотел бы запретить полеты «для защиты наших граждан от любого возможного повторения этого события».

Тугендхат объяснил, что призывает к запрету на все полеты в Беларусь и из нее до тех пор, пока не будет решен вопрос об угоне самолета в воскресенье.

Он добавил, что призывает к «немедленным санкциям в отношении режима Лукашенко», в том числе в отношении нефтепровода Ямал-Европа.

Министр иностранных дел Доминик Рааб заявил, что рассматриваются дальнейшие санкции против администрации Лукашенко, а посол Беларуси в Лондоне был вызван на разнос.

Журналисты и белорусские активисты ждут пассажиров самолета Ryanair с оппозиционером Раманом Пратасевичем в международном аэропорту за пределами Вильнюса, Литва

Министр транспорта Грант Шаппс сказал, что он дал указание Управлению гражданской авиации просить авиакомпании «избегать воздушного пространства Беларуси» для обеспечения безопасности пассажиров ».

Он также приостановил действие разрешения на деятельность государственной авиакомпании страны «Белавиа».

В воскресенье рейс 4978 Ryanair уже начал снижаться в литовскую столицу, когда пилот объявил, что самолет внезапно направляется в Минск. Никаких объяснений.

Но Протасевич отреагировал немедленно: встал со своего места, полез в верхний шкафчик, вытащил из ручной клади портативный компьютер и передал его девушке вместе с мобильным телефоном.

«Когда было объявлено, что они собираются приземлиться в Минске, Роман встал, открыл багажник, взял багаж и пытался расколоть вещи», — сказал пассажир из Литвы, назвавшийся только Мантас.

‘Я думаю, он ошибся. Было много людей, поэтому он мог передать вещи мне или другим пассажирам, а не девушке, которая, я думаю, тоже была арестована ».

За пределами самолета — хотя Мантас не видел его — находился МиГ-29 советских времен, по приказу Лукашенко направить самолет в Минск.

Мантас разговаривал с Рейтер после тяжелого дня, который начался в Афинах и закончился поздно вечером в столице Литвы Вильнюсе после более чем семичасовой остановки в Минске.

Другой измученный пассажир, разговаривая с журналистами, не называя своего имени, сказал, что Протасевич выглядел «очень напуганным».

«Я посмотрела ему прямо в глаза, и он очень расстроился», — сказала она. По прибытии в Минск Протасевича сразу же отделили, и проверка багажа с помощью служебных собак ничего не дала.

Босс Ryanair О’Лири (слева) описал этот акт сегодня как «угон самолета, спонсируемый государством», добавив, что «мы полагаем, что в аэропорту были выгружены и некоторые агенты КГБ». Депутат от консервативной партии Том Тугендхат (справа) назвал это «военным актом», присоединившись к правительствам Великобритании и США, а также других западных стран, которые осудили прекращение полета рейса Ryanair.

Ryanair угнал жало КГБ? Союзник арестованного блогера утверждает, что белорусские шпионы инициировали драку с бортпроводником, настаивая на том, что на борту ‘

была бомба. Член команды Nexta Тадеуш Гичан сообщил в Twitter, что представители белорусской службы безопасности летели с Протасевич.

«Затем, когда самолет вошел в воздушное пространство Беларуси, сотрудники КГБ начали драку с экипажем Ryanair, настаивая на том, что на борту есть СВУ», — сказал он.

Представитель государственной компании «Литовские аэропорты» Лина Безине сообщила AFP, что в минском аэропорту заявили, что рейс был перенаправлен «из-за конфликта между членом экипажа и пассажирами».

Ryanair сообщила, что экипаж самолета был уведомлен органами управления воздушным движением Беларуси о «потенциальной угрозе безопасности на борту» и получил указание направиться в Минск, «ближайший» аэропорт.

ЕС и США ввели санкции в отношении Лукашенко и десятков чиновников и бизнесменов, связанных с его режимом, замораживанием активов и запретом на выдачу виз.

Протесты оппозиции в Беларуси, в результате которых погибли по меньшей мере четыре человека, сейчас утихли, но журналисты и активисты продолжают получать тюремные сроки.

«Мы видели, что Романа остановили из-за каких-то вещей в багаже», — сказал Мантас, добавив, что другие пассажиры также зарегистрировали свой багаж и были доставлены автобусом в терминал, где они провели несколько часов в ожидании повторной посадки в самолет.

«Мы видели из окна, что Роман стоит один, а один милиционер с собакой пытался что-то найти (в его багаже)».

Другой пассажир, который также не назвал своего имени, сообщил литовским СМИ, что Протасевич представился белорусским силовикам по прибытии. «Я видел, как у него забрали паспорт. Он снял маску и сказал: «Я такой-то и я причина того, что все это происходит».

Сегодня авиационные эксперты выяснили, что пассажирский самолет был значительно ближе к Вильнюсу, чем он. был в Минск, когда он был вынужден развернуться, издеваясь над заявлениями белорусов о том, что ему необходимо совершить аварийную посадку из-за угрозы взрыва.

Ведущий оппозиционер Павел Латушко заявил: «Диспетчеры аэропорта« Минск-2 »угрожали обстрелять гражданский самолет Ryanair с пассажирами на борту. По этой причине был отправлен военный истребитель МиГ-29 ВВС Беларуси.

«Это еще раз доказывает, что данный инцидент был актом государственного терроризма… Он требует немедленной реакции европейских властей и всего мирового сообщества».

Ryanair не опроверг эти утверждения сегодня утром, заявив MailOnline: «Ryanair осуждает незаконные действия белорусских властей, которые вчера (23 мая) перенаправили рейс FR4978 Ryanair на Минск, что было актом авиационного пиратства.

‘В настоящее время этим занимаются агентства безопасности ЕС и НАТО. Ryanair полностью сотрудничает с ними, и мы не можем давать дальнейшие комментарии по соображениям безопасности ».

Латушко возглавляет Национальное антикризисное управление, теневое правительство, созданное в прошлом году Координационным советом Беларуси для мирной передачи власти после «сфальсифицированных» выборов 2020 года, которые многие считают украденными президентом Александром Лукашенко.

Он бывший министр культуры Беларуси и был послом страны во Франции, Испании и Португалии до того, как присоединился к оппозиции.

Претензия о стрельбе поступила через Управление гражданской авиации Беларуси, сказал он.

Московский авиационный эксперт Вадим Лукашевич сказал, что, по его мнению, тоже была угроза сбить самолет Ryanair.

Он сказал: «Чтобы было предельно ясно — пилоты самолета Ryanair, который был вынужден приземлиться в Беларуси, тянулись к месту назначения Вильнюса до последнего момента.

‘Им пришлось повернуть назад под угрозой истребителя, когда расстояние до Вильнюсского аэропорта было всего 45 миль, а до литовской границы — 19 миль.«

» Он утверждал, что пилоты Ryanair «направлялись в сторону Литвы, не сбавляя скорости… они убегали от истребителя и повернули назад всего за две минуты до пересечения литовской границы.

Данные Flightradar показали, что самолет не замедлился для снижения на обычной высоте на этом маршруте, но, казалось, летел как можно быстрее к границе, прежде чем резко повернуть назад, по-видимому, по приказу МиГ-29.

Мантас, литовский пассажир рейса Ryanair FR4978, общается со СМИ по прибытии в Вильнюсский аэропорт, Литва

Белорусский кинолог проверяет багаж рейса Ryanair в международном аэропорту Минска 23 мая

Белорусские власти заявили о своей бомбе- Отряд утилизации осматривал самолет

ПОЧЕМУ БЫЛИ ПРОТЕСТЫ В БЕЛАРУСИ?

Беларусь, бывшая советская республика, тесно связанная с Россией, прошлым летом после переизбрания президента Александра Лукашенко, правившего с 1994 года, потрясла забастовки и недели протестов.

Демонстрации начались накануне августовских выборов и стали массовыми после того, как он заявил о своей победе.

Результаты были отклонены лидером оппозиции Светланой Цихановской, которая вскоре была вынуждена покинуть страну.

Массовые демонстрации, вызванные голосованием, были крупнейшим и наиболее стойким выступлением оппозиции, которое когда-либо видела бывшая советская республика. Некоторые из них собрали до 200 000 человек.

Более 33 000 человек были арестованы во время протестов, и полиция применяла жестокие репрессивные меры, применяя слезоточивый газ и резиновые пули для разгона масс, в то время как других избивали на улицах.

Тысячи людей были задержаны, поскольку протесты продолжались осенью, когда политические активисты и журналисты были заключены в тюрьмы или отправлены в изгнание в соседние страны бывшего Советского Союза.

По меньшей мере четыре человека были убиты в ходе репрессий, появляются ужасающие сообщения о жестоком обращении и пытках в тюрьмах.

Лукашенко, находящийся у власти 26 лет, отказался уйти в отставку и заручился поддержкой российского коллеги Владимира Путина.

Евросоюз отказался признать результаты выборов и ввел санкции в отношении Беларуси.

В этом году прошли отдельные демонстрации против Лукашенко, в том числе в День Воли, 25 марта, когда в Минске были арестованы десятки протестующих.

Беларусь была дисквалифицирована из конкурса песни «Евровидение» на выходных после того, как текст представленных песен был сочтен насмешкой над антиправительственными протестами.

Он убежден, что «боец имел разрешение стрелять», — сказал он.

«И я абсолютно уверен, что экипаж пассажирского самолета развернулся только после того, как получил уведомление от белорусского истребителя о том, что в случае неповиновения он откроет огонь до того, как пассажирский самолет покинет воздушное пространство Беларуси.’

Между тем ведущий российский журналист-расследователь Роман Доброхотов сообщил, что вместе с девушкой Протасевича Сапегой четыре российских пассажира, летевших рейсом в Литву, покинули его в Минске.

Он заявил: «Четыре гражданина России не продолжили рейс в Вильнюс.

«Операция проводилась при сопровождении российских спецслужб».

Один из самых уважаемых независимых журналистов России Алексей Венедиктов, главный редактор радио «Эхо Москва», сказал: «Еще четверо россиян не поехали в Вильнюс, а покинули самолет в Минске и растворились в природе.’

Другой источник предполагает, что из самолета вышли трое, а не четыре россиянина, но в любом случае их личности не известны.

Сапега — студент Европейского гуманитарного университета, который сейчас находится в Вильнюсе, после его принудительного закрытия властями Лукашенко в Минске.

Она гражданка России, и университет, в котором она изучает международное право, выразил глубокую обеспокоенность за ее судьбу.

Политические задержанные в Беларуси часто подвергаются пыткам со стороны спецслужб и полиции КГБ.

Пассажир по имени Раселль, косметолог, был заснят на видео в самолете, когда он приземлился в Минске, разместив сообщение, в котором говорилось, что Протасевич сказал бортпроводнику: «Не делай этого, они меня убьют. Я беженец.

«Он ответил: мы должны, у нас нет выбора, это в юридических соглашениях Ryanair».

Литва — бывшее советское государство, ныне член ЕС и НАТО — выступила с призывами Запада к действиям против своего соседа, Беларуси.

«Это беспрецедентное нападение на международное сообщество: гражданский самолет и его пассажиры угнаны военными, похищен гражданин Беларуси, жизнь и здоровье которого находятся в опасности», — говорится в заявлении правительства.

«Несправедливо, что обычные международные путешественники стали заложниками агрессии режима.

«Это акт государственного терроризма, направленный против безопасности граждан Европейского Союза и других стран, гражданского общества Беларуси, ищущего убежища от преследований режима, а также международной гражданской авиации.

«Литва потребует от международного сообщества четкого и бескомпромиссного ответа».

Рааб заявил в понедельник: «Великобритания осуждает вчерашние действия белорусских властей, которые арестовали журналиста Романа Протасевича на основании уловки, заставив его самолет приземлиться в Минске.Г-на Лукашенко необходимо привлечь к ответственности за свои нелепые действия.

Женщина, покрытая старым белорусским национальным флагом, держит телефон с наклейкой в ​​цветах старого белорусского национального флага, ожидая встречи с пассажирами самолета Ryanair с оппозиционером Раманом Пратасевичем

Самолет Ryanair, на борту которого находился блогер Роман Протасевич был перенаправлен в Беларусь, приземляется в Вильнюсском аэропорту в Вильнюсе, Литва, в воскресенье

Рейс Ryanair припаркован в международном аэропорту Минска в воскресенье после остановки властями

Пассажиры рейса Ryanair засняли на видео, как белорусские чиновники идут к самолет до ареста Протасевича (слева), а собаки-ищейки обыскивали сумки (справа)

Премьер-министр Литвы Ингрида Симоните прилетела в Вильнюсский аэропорт, чтобы прибыть в воскресенье, как и десятки сторонников белорусской оппозиции.

освобождение г-на Протасевича и других политических заключенных rs проходит в Беларуси.Великобритания работает с нашими союзниками над скоординированным ответом, включая дальнейшие санкции. Великобритания также призывает Совет ИКАО срочно собраться для рассмотрения вопроса о нарушении режимом международных правил защиты гражданской авиации ».

27 лидеров ЕС открывают двухдневный саммит в понедельник, и этот вопрос сразу же занял первое место в повестке дня на фоне единого осуждения Лукашенко.

«Возмутительное и незаконное поведение режима в Беларуси будет иметь последствия», — написала в Твиттере глава ЕС Урсула фон дер Ляйен.«Лица, ответственные за угон самолета Ryanair, должны быть наказаны».

Глава внешнеполитического ведомства ЕС Хосеп Боррелл назвал это «еще одной вопиющей попыткой белорусских властей заставить замолчать все голоса оппозиции». Он назвал переадресацию самолета «недопустимым шагом», подчеркнув дальнейшее ухудшение отношений между сторонами.

В понедельник белорусский МИД ощетинился «воинственными» заявлениями ЕС, настаивая на том, что власти страны действовали «в полном соответствии с международными правилами».’

Госсекретарь США Энтони Блинкен назвал инцидент «шокирующим» и обвинил белорусское правительство в том, что оно поставило под угрозу жизнь находящихся на борту самолета людей, в том числе некоторых американцев. Он призвал освободить Пратасевича и призвал Совет Международной организации гражданской авиации рассмотреть инцидент.

Полицейские задержали Романа Протасевича после того, как он пытался освещать митинг в Минске, Беларусь, 26 марта 2017 года

«Я видел этого белорусского парня с девушкой, сидевшего прямо за нами.Он испугался, когда пилот сказал, что самолет направляется в Минск. Он сказал, что там его ждет смертная казнь », — сказал пассажир Мариус Руткаускас после того, как самолет наконец прибыл в Вильнюс.

«Посидели час после приземления. Потом начали выпускать пассажиров и забрали этих двоих. Больше мы их не видели ».

Пратасевич был соучредителем канала Nexta приложения для обмена сообщениями Telegram, который сыграл заметную роль в организации крупных акций протеста против президента Беларуси Александра Лукашенко.